Сергей Бойко - Над вымыслом. Правдивый рассказ про конец света

Каждую путину на Шикотан набирали девиц со всего Дальнего востока, около двух тысяч человек. Гонясь за «длинным рублем», они работали там, не покладая рук: упаковывали эту сайру в эти банки – и снабжали ими все праздничные столы. И вот туда, к этому острову, в его бухту, мы и направились…

За весь этот южный поход мы так изнервничались, так измучились; погоды все время стояли такие ужасные; условия разгрузки на Курилах – и без того непростые – были в этот раз ну совсем… ну вообще… циклоны-тайфуны, а не условия…

И вот только мы взяли курс на остров Шикотан, только на него навострились, как фортуна жуткую свою корму от нас отвернула и повернулась другим местом – и улыбнулась многообещающе! Хотите – верьте, хотите – нет, но…

Непогода улеглась – это раз!

Разгружаться там не надо – это два!

Швартоваться можно к пирсу – это три!

Мы туда лишь за водичкою за пресною зашли!

Пополнить запас…

16 дек. 2012 г., воскресенье.

Яндекс-новости.

1. Хиллари Клинтон получила сотрясение мозга, упав в обморок

2. Скончался автор песни "Я люблю тебя, жизнь"

3. Вооруженный мужчина открыл стрельбу в госпитале в США

4. При нападении боевиков на аэропорт в Пакистане погибли пять человек

5. Эколог Газарян сообщил, что его объявили в федеральный розыск

Александр Нехорошев, бывший старшина первой статьи, а нынче звукорежиссер на «Мосфильме», напомнил мне кое-какие подробности про нашего кока Караваева. Недурственно… Может получиться целый рассказ… Надо обмозговать…

Шикотан встретил нас, как Юг с большой буквы: ласковый тропический воздух, безоблачное синее небо и полный штиль на зеркальной глади залива. И два наши корабля – «двойка» и мы – оба, один за другим, входим в эту бухту и режем тихую воду…

По правому борту – зеленые склоны сопок, холмики, пригорки. Не то, что скалы голые с птичьими базарами! Все, свободные от вахты, высыпали поглазеть. Смотрим – и диву даемся: местами, по низу сопок, будто снег лежит, еще не сошел, с зимы остался. Что за чудеса? Жара ж стоит! И тут вдруг кто-то сообразил посмотреть в дальновизор – и радостно завопил:

– Бабы! Это же бабы!!!

Оказалось, что это выбежало в белых халатах все женское население Шикотана, работницы комбината – ну, просто несметное количество женских единиц! Все стали таращится во всевозможную оптику, какая у кого была. Хотя и не надо было ни бинокля, ни дальновизора, чтобы просто сердцем разглядеть приветственные взмахи всех этих беленьких платочков в белых руках.

Как они нам махали! Будто встречали самых родных и самых близких, очень дорогих им людей, с которыми были разлучены, а теперь, вот, свиделись. Как они радовались нашему неожиданному приходу!

«Ты, моряк, красивый сам собою,

Тебе от роду двадцать лет,

Полюби меня, моряк, душою,

Что ты скажешь мне в ответ.

По морям, по волнам,

Нынче здесь, завтра там.

По морям, морям, морям, морям, эх,

Нынче здесь, а завтра там…»

Скептик тут же заметил бы: ну, конечно, рады! Они же всегда рады. Потому что в тех условиях, в которых они там работали, это был им подарок судьбы, хоть какой-то шанс на надежду скрасить свое однообразное существование.

Согласен, – пусть шанс. И шанс – мимолетный как поцелуй. Но кто же упустит, кто ж не воспользуется?

А тут, значит, аж два боевых корабля входят, с матросами!

И вдруг, как только мы туда вошли, в бухту эту, – вошли в полном восторге! – наш командир, капитан второго ранга Барков, в отличие от командира «двойки», капитана второго ранга Попова, повел себя странно: он тут же, на сколько позволяла длина якорь-цепи, практически посредине этой бухты сразу велел отдать якорь. И мы встали намертво. А «двойка» спокойненько подошла к пирсу, где стояли рыбачьи суда, и там «привязалась». Вообще-то, мы оба туда зашли – «двойка» и мы – только чтобы заправиться пресной водой. Она ж у нас не только питьевая – мы и умываемся, и обеды готовим на ней, и так далее, и так далее, и так далее. Но Веня встал на рейде – как вкопанный!

Веня Барков встал на рейде – как вкопанный, и мы заподозрили неладное и начали потихоньку звереть. И не только мы. Офицеры тоже посчитали себя жестоко обманутыми и начали недовольно гундеть: «Сколько времени уже под ногами суши не чувствовали! Даешь суши!» Хоть и не за нас они радели, за матросов, – не было им до нас никакого дела! – но и среди них пошли разговоры: «Что он творит, попугай камчатский? Топорок!» Они-то уж точно собирались ступить на сушу, офицерики наши…

«Топорок»и – ак офицеры прозвали между собой Веню, своего командира. Топорок – это птица такая. Она гнездиться на скалах вместе с чайками, гагарами и бакланами. Топорок – маленький и толстый, совсем как Веня. Эту птицу еще называют «дальневосточный попугай». Очень такой надутый и с клювом. Иногда можно было услышать среди офицеров: «Топорок, мол, то. Топорок, мол, сё…» Так вот, мичманы и офицеры стали что-то гундеть между собой против «Топорка». Ну и мы, соответственно, – тоже. Но пока терпели…

Самый ужас для нас наступил, когда более или менее стемнело, – и на берегу зажглись огни, и заиграла музыка.

Градус беспокойства начал расти…

Хорошо, если бы мы пришли одни, без «двойки», бросили бы якорь посреди бухты – и остались себе ночевать. Но нет! А ведь люди – создания глупые и тупые! – больше всего на свете страдают от сравнения себя с кем-то еще, причем, если это сравнение не в их пользу.

Так и мы…

Глядим – и что же мы видим? А видим мы вот что: вся команда «двойки», кроме вахтенных, уже стоит на юте, трап подан, у всех – «парадки», на головах – белые бескозырки…

Стал закипать бунтарский дух!

А тут еще наш радист, старшина первой статьи Александр Нехорошев усугубил наше состояние тем, что, связавшись с радистом «двойки» по УКВ в звуковом режиме, спросил его:

– Что происходит?

А оттуда раздался радостный, плотоядный, полный вожделения голос:

– На танцы идем! На танцы! Всё! Всё! Всё! Конец связи!

Оказывается, именно в этот день недели на острове Шикотан устраивались всеобщие танцы.

Саша Нехорошев тут же распространил эту «благую весть», и все «прихожане», вопреки здравому смыслу – на рейде ведь стоим! – стали готовиться к празднику. Кто-то вытащил и стал надраивать хромовые ботинки, кто-то бляхи затеял начищать – короче, начали собираться на эти самые танцы. Но наша «единичка» как стояла, так и продолжала стоять посреди бухты – и никуда идти не собиралась.

И тут – началось!

Стали костерить Веню громко, не стесняясь, хоть и не матерными еще словами, но в таких терминах, что даже простой русский мат показался бы детским лепетом в сравнении с теми эпитетами, которыми награждали разгневанные матросы своего ненавистного командира. В общем, закипало страшное негодование.