Сергей Бойко - Над вымыслом. Правдивый рассказ про конец света

Сам Веня почему-то не показывался. Обычно его всюду видишь, где какой непорядок собирается: глядь – а он уже тут как тут, порядок наводит! А сейчас его, почему-то, нигде не было видно, хотя непорядок собирался быть немалым. Дверь каюты капитана второго ранга Вени Баркова была заперта изнутри. А градус недовольства подымался как у лихорадочного: мысли и чувства кипели и булькали в котелке местечкового бунта.

И ведь главное – что? Обманул! Так публично орать в трансляцию и пафосным голосом призывать на подвиг! Обещать тропические порты! И тут вдруг – вот это?! Почему они – вся «двойка», кроме вахтенных! – идут на танцы, а мы здесь – стоим? Да еще посреди бухты! Хоть бы к берегу подошли, что ли. Ну, сколько уже болтаемся в море! Суши настоящей месяцами не видели. Все Курилы, все непогоды – всё прошли…

И вдруг включилась громкая связь. Слышно, что включилась, – зашуршало в динамиках. Это значит, Веня взял у себя в каюте микрофон. И тут он отдал такую команду… Он включил связь только на внутренние помещения. Если бы он включил динамики на верхней палубе, слышно стало бы на всю бухту и на весь остров. Но Веня отдал команду по внутренней связи. Он сказал своим грубым и ненавистным нам голосом:

– Команде – лепить пельмени, блядь!!!

И выключил связь.

«Лепить пельмени» – это было такое у нас мероприятие, которое проводилось только по великим праздникам – раза три в год. Обычно весь год кок Володя Караваев баловал нас кашами да супами. А лепить пельмени – это не готовка пищи. Пельмени – это вам не еда. Это – торжество! Это как свадьба! А сколько той свадьбы бывает? Ну, к Новому году лепим. Ну, еще на пару праздников. И всё! А тут, видать, Веня захотел хоть как-то отмазаться от той подлости, которой он всех нас подверг, – хоть какой-то праздник нам всучить! «Лепить пельмени» – это значит: Володе Караваеву идти доставать кусок мороженой туши, размораживать его, потом фарш крутить, потом всей команде собираться в столовой и лепить эти самые пельмени.

Делать нечего. Приказ есть приказ. Принялись за работу…

Матрос Караваев остервенело чего-то там крутил мясорубкой на рабочем камбузе. Команда месила муку с водой, тесто раскатывала. Кстати, вода уже заканчивалась! Мы ж сюда за пресной водой зашли, а не просто так! И что в результате? А в результате – на «двойке» уже подключились, воду качают и на танцы пошли, а мы тут стоим посреди бухты со своими пельменями! И все поняли, что Веня хотел этими пельменями доказать: мол, это как бы наша альтернатива разврату, на который отправился соседний экипаж. Неубедительно! Поэтому лепка пельменей выглядела ужасно. Это было – как Рождество и Распятие в один день!

Стали лепить. И все это – совершенно уныло. А раньше-то как бывало? Радостно, торжественно, с огоньком, с шутками-прибаутками. Лепили – и душа пела и предвкушала. А сегодня душа команды скукрежилась, сжалась в кулак – и показывала Вене громадную фигу!

В общем, дошло до того, что в своем негодовании мы из этого теста слепили подобие чучела Вени – благо это было несложно. Получился этакий Веня-колобок-снеговик. И стали мы бросаться в этого Веню фаршем, приговаривая: «Вот тебе, сука! Вот тебе!» В общем, гадили по-детски, как могли, но легче не становилось. Напряжение только нарастало. Основной тезой, звучавшей на лепке, была такая: «Нам пельменями рот не заткнуть! Подлость не скроешь!»

И тогда раздалась вторая команда – опять от Вени. Куда все офицеры запропастились – непонятно! Как вымерли. Даже дежурный офицер не подавал никаких признаков жизни, – а ведь это он должен был отдавать команды, которые Веня сам, не выходя из своей каюты, нам отдавал. Бред какой-то! На этот раз его грохочущий голос отдал следующую команду…

17 дек. 2012 г., понедельник

Яндекс-новости.

1. В Дамаске проверяют данные о похищении граждан России

2. Школы города Риджфилд США закрыты из-за мужчины с оружием

3. Около 500 французов встали в очередь на бельгийское подданство

4. Муж фигурантки дела "Оборонсервиса" отказался от сделки

5. За распространение слухов о конце света в Китае арестованы 93 человека

А я все еще пребываю в нерешительной готовности к открытию нового сезона морских рассказов… Матрос Караваев…

Как потом выяснилось, Веня устроил своим офицерам такой разнос, что они все по щелям запрятались и до утра носа не высовывали. Он собрал их в кают-компании и сказал так:

– К матросам у меня вопросов нет. Это – дети. Я с ними потом разберусь. У меня вопрос к офицерам. Вы что, до сих пор службы не поняли? Наша задача – задача любого военного профессионала! – быть всегда готовым выполнить поставленную задачу и достойно подохнуть. И всё! Задача всякого настоящего офицера – достойно подохнуть! А если вы и ваша семья к этому не готовы, уходите с военной службы к чертовой матери! Потому что военная служба предполагает войну и смерть! А не только деньги, славу и награды! Армия без войны и без дисциплины – опасная вещь. Долго говорить не буду. Суши захотели? Вот вам! – Веня сложил кукиш и добавил: – Вы мне еще спасибо скажете! В одном переходе от нас Владивосток. Не забыли еще?

И всё…

А нам он своим грохочущим голосом отдал по радио следующую команду:

– Закончить лепку пельменей!!! Убрать всё на хуй!!! Очистить столовую команды!!! Команде собраться в столовой команды!!! Форма одежды номер три!!!

Ну, это уже ни в какие ворота! Форма одежды номер три – это парадная форма. То лепить пельмени, то не лепить! Мы чего-то там уже слепили… Бросили… Начали уборку…

Состояние – ужасающее! Плюс ко всему – бездействие офицерское, соглашательство их немое и самоустранение! (Мы же тогда про разнос в кают-компании еще ничего не знали!) Вякали ж поначалу, костерили своего «Топорка»! Чего ж теперь хвосты-то поджали, попрятались?

Володя Караваев начал куда-то складывать уже слепленные пельмени и неиспользованные фарш и тесто. Команда кое-как на камбуз пошвыряла утварь кухонную. Рабочий камбуза и Караваев принялись стол от муки и от остального безобразия тереть. И все больше и все явственней личный состав начинал материться – в открытую. Раньше это было сквозь зубы, а теперь уже во весь голос.

Время от времени в коридоре из-за угла выглядывало ухо замполита, – это Иван Иванович пытался отследить настроения, царящие на борту, но близко подходить опасился.

Ну, Веня! Ну, Топорок! В парадку ему одеться! И чего вдруг? И в парадку, и в столовой собраться, на ночь глядя! Он что, на танцы нас поведет, как обещал? Так ведь нет!

Когда мы там, на Курилах, канатами рвали кожу с рук и бултыхались в ледяной воде на разбитых щитах, – мы, может, мечтали тогда…