Мария Токарева - Алмаз Времени. Том I. Скитания

Настала ночь, настоящая ночь со звездами и месяцем. Плато накрывали порывы ветра, пронизывали, холодные, немые, а плот к тому времени был готов едва ли наполовину. Но человеческое тело требовало отдыха, Сварт прислонился спиной к стволу смоковницы, вросшей корнями в камни, не позволял себе заснуть. Он наблюдал за Сумеречным, который лежал, раскинувшись морской звездой, прямо на камнях и глядел в бездонное небо.

Сварт поежился: без камзола холод ощущался сильнее, пронизывая тело при каждом порыве ветра, хотя дни субтропического лета казались жаркими. Когда-то он очень ценил утерянный камзол, черный, с золотыми позументами. Когда-то он придумал свой пугающий образ, а потом возненавидел. И бросил все, а теперь этого прошлого не стало. Он лишился всего. Постепенно это чувство наваливалось парализующим безразличием.

Холод и подозрения относительно спутника мешали заснуть, но усталость оказалась сильнее. «Если бы он хотел меня убить сейчас, он бы просто отпустил руку тогда, над водоворотом. У него какой-то другой план… Я должен разгадать его, я должен», – размышлял капитан потонувшего корабля, незаметно засыпая вопреки сковавшей его на многие дни бессонницы. Мрачный зов не донимал в эту ночь. Точно Сумеречный Эльф отогнал этот голос. Эльф? Бред…

На следующий день они снова валили хилые низкие деревья, напоминавшие кусты. Без оружья и иных инструментов, ведь ничего не осталось. Избитые руки заныли, когда вновь пришлось ими работать, когда сдиралась едва образовавшаяся пленка на стесанной коже, но боль пронзала лишь в первые мгновения, потом тело привыкло. Человек вообще ко многому может привыкнуть. Сварт понял это с детства, когда Круна обрушилась на него всей своей беспощадностью мрачных трущоб и прогнивших людишек. Тогда-то он и понял всю правду жизни. И боль от этой правды не сравнилась бы с какими-то царапинами на руках.

Когда плот был готов, день вновь накренился к закату. Сумеречный Эльф молчал все время работы. Общались в основном жестами и неплохо понимали, что делать. На хриплое рычание Сциллы, доносящееся из пещер, и монотонно оглушавший гул Харибды уже практически не обращали внимания.

Вкус вяжущего инжира, переслащенный, одновременно терпкий, вызывал отвращение, но голод и жажда приказывали радоваться этому фрукту, подношению судьбы.

– Значит так, – прокашлялся Эльф, как будто голос его заржавел за сутки молчания. – Спустимся по той гряде вместе с плотом. Там течения нет, но мы должны попасть в течение к северо-востоку отсюда. Через пару дней пути там должны быть острова. Бери весла.

– Не приказывай мне! – взвился Сварт таким же сиплым закостеневшим голосом.

– Ну, греби тогда руками, – махнул Сумеречный.

Сварт, конечно же, взял весла, сделанные из двух тонких стволов, но недовольно фыркнул. Оба впряглись в лианы, послужившие неплохими веревками для скрепления плота. Нашлось несколько не до конца задеревеневших.

«Ненавижу доверять кому-то, я уверен, что он специально завел нас сюда, а говорит о какой-то силе невероятной», – злился на себя Сварт, но иного выхода просто не виделось. Так что они слаженно тащили плавучий агрегат к краю гряды, стараясь не сломать бревна о скалы.

Сумеречный поглядел на ясный горизонт, отирая пот со лба:

– Так, бури, надеюсь, не предвидится. Через рифы пройдем, плот очень маленький. Радуйся, у нас преимущество! Ни один корабль не смог выбраться отсюда из-за этих рифов. А мы выберемся, выберемся.

Сварт смотрел на Эльфа, как на полного идиота, хотя ему тоже хотелось верить, что они выберутся. Но признать помощь врага капитан просто не мог.

Наконец плот был спущен на воду, повезло, что гряда достаточно плавно уходила в море черными переплетениями камней, опускалась, словно гигантская половина раковины.

– Вроде не тонет, – покачался на плавучем средстве из стороны в сторону Сумеречный.

Сварт недоверчиво ступил на борт, проверяя лично.

– Да не переживай! – подбадривал или издевался Эльф: – Маиму-Длинноногий на каноэ однажды море пересекал! Ничего! Пираты и удача – одно слово!

– Не напоминай. О нем! – сухой грозой взвилась холодная злость Сварта, хотя все тело прошило волной ярости.

– Ах, да, я чуть не забыл, – засуетился Эльф, пока они отчаливали.

– Что ты забыл? – кисло протянул Сварт.

Вода казалась спокойной, ничто не показывало опасную близость громадного водоворота, а Эльф не прекращал болтать, осторожно ощупывая веслами дно, чтобы выйти на глубину и не напороться на рифы:

– Ну, как же! У каждого корабля должно быть имя! Я бы назвал нашу доблестную «шхуну» Сва-Су – Сварт-Сумеречный или Свальф – Сварт-Эльф. Или Эль-Сва… Хотя… Не… Не звучит что-то. Я уступлю! Сва-1, версия Су-1.1. Не, лучше всего звучит Свальф. Во! Боевой плот «Свальф» готов к отплытию, капитан!

– Заткнись и показывай курс, – мрачно отозвался Сварт, измученный, осунувшийся, с отросшей черной щетиной.

Он уже даже не поправлял сбитые набок очки и ненавидел все вокруг. Осталось только одно – желание жить, но реальность ощущалась слабо, слишком быстро сменялись события.

– Что ж… Удачи нам! – подставил лицо ветру Сумеречный.

Он осторожно лавировал между рифов, управляясь с обоими веслами, Сварт сгорбленно сидел посреди плота, принимая такую помощь как должное.

Вскоре удалось прорваться между узких камней, разбросанных под поверхностью воды, как будто спутник знал точный курс. Все он знал. Личная галлюцинация, ангел-вредитель. Наверняка мог перенести и к суше, треклятый фокусник.

Сварт продолжал сидеть без дела, но Эльф настойчиво протянул ему весло:

– Эй! Я один, что ли, грести буду?

– Я капитан! – раздраженно отозвался Сварт, кривясь в ехидной ухмылке, но точно смеялся уже над собой.

– Капитан плота с экипажем в два человека? – красноречиво покрутил пальцем у виска собеседник: – У тебя и корабля-то нет теперь!

– Вне зависимости от наличия корабля я был и буду капитаном, – сурово с чувством собственного достоинства отозвался пират.

– Ну, ты! – настойчиво ткнул свободным веслом Эльф: – Мы так с голоду подохнем быстрее. Вернее, это тебе грозит больше всего.

Сварт многозначительно вздохнул и принял весло. Соленый пот разъедал ладони, продолжал сдирать кожу трением о древесину. Впрочем, Сварт привык, вернее, вспомнил, как это было раньше. Когда-то, в юности, много раз была содрана кожа канатами. Теперь, в тридцать шесть лет, приходилось начинать все заново. Или сгинуть.

Остров смоковниц оставался позади, уносился, как страшный сон, поглощаемый туманом. Только ночные кошмары не переворачивают жизнь вверх дном. Хотя она опрокинулась раньше, намного раньше.

Потерпевшие крушение направлялись к попутному течению, как обещал Эльф. Сварт не доверял этому созданию. Но много ли выбора у человека без корабля в открытом море?