Дончо Папазов - С «Джу» через Тихий океан

Бесспорно, мне намного легче, когда я поглощен воспоминаниями. Вахты проходят быстрее, незаметнее. Мои размышления никому не во вред. И делу не помеха.

В голову приходят почему-то лишь простые и заурядные истории. Если я думаю о друге, то вспоминаю не его умные высказывания, а лишь обыкновенные житейские случаи. Оказалось, то, что я запоминаю о человеке и что у меня создает его образ, весьма и весьма отличается от того, что хотелось бы ему, вероятно, оставить в моей памяти о себе. Что, например, вспомнилось о сестре? То, как сильно она смутилась, когда однажды пригласила гостей на ужин, а мы нагрянули без предупреждения, даже не позвонили по телефону. Сейчас для меня эти мелочи дороже, чем тысячи умных мыслей и вещей, которым она меня научила.

Подул сильный ветер. Вздыбились океанские волны. С барашками и крутыми гребнями. Солнце скупо цедит желто-зеленый, цвета резеды, свет. Его лучи пронзают огромные волны. Часто в их гребнях можно видеть крупных рыб, освещаемых призрачным светом. Ощущение такое, будто рыбы висят в воздухе. Ветер подхватывает летучих рыб, и они подолгу реют над водой, описывая в воздухе плавную дугу. Может, сильный ветер помогает летучим рыбам спасаться от корифен? Все вокруг мне очень дорого и вызывает радость. Ловлю себя на том, что с удовольствием любуюсь на гигантские волны. Выбираю какую-нибудь и слежу за ней с восхищением, словно созерцаю спортивные состязания.

Мы на 128° западной долготы, и нам еще надо пройти 2°, чтобы вырваться из зоны тропических штормов. У меня такое предчувствие, что шторм нас не застигнет. Проскочим!

Спеши, лодочка! Торопись! Мысленно мы давно уж на берегу.

Гигантские волны и крепкий ветер мобилизуют меня. Я снова в форме. Пусть дует! Одолеем!

На душе спокойно и светло. Ожидаю только хорошее.

Птицы исчезли. Ушли куда-то и большие косяки рыб. С нами остались лишь акулы да корифены. Их ничуть не тяготит наша до смешного малая скорость.

Сильный ветер вырвал болт скобы, которой крепится фал стакселя. Болт необычного типа, без резьбы. Удобный в деле, но легко выпадает. Таким болтом нельзя крепить важные детали. В местах больших нагрузок необходимо использовать традиционные болты с резьбой.

Парус сорвался и оглушительно захлопал. Мачта отчаянно заскрипела, лодка лихорадочно задрожала. Надо было действовать быстро и решительно, пока не рухнула и эта, «новая» мачта. Разбудил Джу. Она мгновенно, без всяких вопросов села за руль. На носу лодки меня встретил хаос. Полная темень и взбесившийся парус. Подходил к нему осторожно, потому что имел горький опыт – уже несколько раз был бит сорвавшимся парусом. Обычно он бьет по голове. Одной рукой держусь за предохраняющий от падения леер, а другой в кромешной тьме ощупью ловлю край паруса. После нескольких ощутительных ударов по рукам и очень сильного в плечо я все же его укротил.

И на этот раз мачта спасена.

Погода прекрасная. Тихо, спокойно, солнечно, легкий ветерок и прохлада.

Вчера вечером заметили на горизонте слабый мерцающий огонек. Долго гадали, что это: планктон или звезда? Оказалось – судно. Загадочное и далекое. Движется медленно и, кажется, зигзагами. Скорее всего, рыболовное. Район богат рыбой. Пусть им выпадет хороший улов!

В пятый раз вижу тунца. Очень вкусная рыба. По-моему, нет другой, из которой можно было бы приготовить лучшие консервы. Разве что наша исчезнувшая черноморская пеламида, из того же семейства скумбриевых, что и тунец, но намного меньше размерами.

Приближаемся к Маркизским островам. Остается еще 600 миль. По сравнению с уже пройденным расстоянием это – ничто. Черное море – 600 миль.

Волнует меня лишь одно: неужели Маркизские острова встретят нас дождем? Тогда сложно будет точно определить свои координаты и мы можем налететь на какую-нибудь скалу. На Маркизских островах всего один маяк, который виден лишь в 3 милях от берега.

И сегодня хороший день. Только ветер слабее, и мы не сможем одолеть даже один градус. К вчерашнему вечеру мы прошли 3800 миль. Посвятили день сну и чтению. Лично я сплю в любое свободное от вахты время. Дончо тоже пытается, но ему не всегда это удается. Впервые я его «переспала». В рубке жара – плюс 43° по Цельсию. Какая температура на солнце – не знаю. В полдень мне привиделась земля, сердце так и подпрыгнуло. Но я ничего не сказала Дончо. Мне казалось невероятным, чтобы мы так рано достигли суши. К тому же боялась, что приняла за берег облака. Так оно и оказалось на самом деле. Немного погодя заметила, что Дончо с озадаченной физиономией вглядывается в том же направлении. Я успокоила его, заверив, что это облака. И все-таки я ничего не имела бы против, если бы мы ошиблись и это были бы Маркизские острова. На следующей неделе мы были бы там.

Вчера снова в меня ударился кальмар, причем крупный. Пришлось схватить его и, пока еще жив, выбросить в океан. Он уставился на меня одним круглым глазом, а его «руки» слегка шевелились. Кальмары и летучие рыбы извели меня. Все подобные переживания почему-то выпадают на мою долю. Если повесим фонарь, представляю, сколько живых тварей будет биться в него. До сих пор мы идем без световых сигналов, словно призрак. Но ведь в этих краях никаких судов и не бывает. А теперь пора уже и сигнальные фонари вешать.

Лодка обрастает быстро и обильно. Неделю назад я соскоблил водоросли с ватерлинии. И вот уже снова на ней длинная борода: зеленая, мягкая и липкая, похожая на болотную тину. Появляется она, как правило, у левого борта. Там обычно тень. Мы находимся в Южном полушарии, а солнце проходит по северной части небосвода. Для человека, который 35 лет твердо знает, что если он повернется лицом на запад, то солнце будет у него слева, а тень справа, – это мучительно. Здесь ничто не согласуется с нашими северными привычками. Здесь все наоборот.

Одним из верных доказательств того, что древние египтяне добрались до мыса Доброй Надежды и обогнули Африку, служит сохранившийся до наших дней папирус, в котором описывается их плавание. В папирусе упоминается, что египтяне видели солнце в северной части неба. Пытаюсь себе представить, как это странное солнце изумило первых европейских мореплавателей. Ведет оно себя по-разному и неуравновешенно. Утром поднимается быстро, потом десять часов мешкает, почти не движется и вдруг ныряет в океан. В 5 часов после полудня солнце стоит так же высоко, как на наших широтах в половине второго. Как правило, оно скрывается в маленьких нахальных кучевых облаках. Они наши ярые враги. Собираются эти облачка как будто специально к закату солнца и не дают мне произвести простейшую обсервацию.