Святослав Сахарнов - По морям вокруг Земли. Детская морская энциклопедия. Часть III

Как памятник погибшим морякам-героям лежит якорь на набережной Новороссийска.

Когда корабль вернулся из плавания: когда он вошел в порт?

Нет.

Однажды мы возвращались с моря. Вошли в Цемесскую бухту. Увидели Новороссийск.

С берега дул сильный норд-ост. Он нес запах цементной пыли и городского дыма. Все места у причалов были заняты. Нам приказали стать на якорь. Якорь пополз. Мы качались посреди рейда. На палубе, постукивая, скрежеща, то напрягалась, то ослабевала якорцепь. Где-то под нами, в темной глубине, лапы якоря то цеплялись за каменистое дно, то срывались и начинали скользить.

Мы промучились с якорем всю ночь. Мы не включали якорных огней, не отпускали матросов с палубы. То и дело звенел машинный телеграф и винт под кормой начинал медленно вращаться, удерживая судно на месте. Ветер, сваливаясь в бухту с бледно-зеленых, освещенных луной гор, выл торжествующе и зло. Только утром, когда он стих, мы, выбрав место поближе к берегу, стали на якорь и отпустили команду отдыхать.

Этой ночью мы считали себя в плавании. Мы плавали, волоча якоря.

Когда же корабль вернулся из плавания? Когда его якорь «забрал», то есть зацепился за грунт.

Первым якорем был простой камень. К нему привязали веревку и бросили за борт.

Прошли века, якорей придумано сотни. Но до сих пор считается: хороший якорь тот, который прост.

Якорь Холла

Грибовидный якорь подводной лодки

Мертвый якорь. На такой якорь ставят буи и бочки. Ставят надолго, намертво.

Якорь Матросова

Адмиралтейский якорь со складным штоком.

Вот почему якорь держит крепко, а выбирать его легко. Надо только поднять веретено якоря.

Прошел по морю слух, что появилась в нем новая рыба.

Собрались морские жители, потолковали и решили послать к ней ласкиря.

Пускай, мол, все узнает, расскажет. Если рыба стоящая, все пойдем смотреть, а нет, так и времени терять нечего.

Ласкирь на подъем скор. Один плавник здесь, другой — там. Живо слетал, вернулся и рассказывает:

— Нашел. У песчаной косы стоит. Своими глазами видел. Ух и рыба! Спина бурая, брюхо желтое. Плавники как крылья, синие с золотом. А глаза… знаете какие?

— Черные?

— Ну да! Ни за что не угадаете! Голубые!

Ласкирь от удовольствия на месте крутится. Вот это новость принес!

— Голубые? Это ты, брат, того!.. — усомнился морской конек.

— Отсохни у меня хвост, если вру! — клянется ласкирь. — Стойте здесь — еще сбегаю.

Убежал. Возвращается, язык на боку.

— Чудеса! — говорит. — Хотите верьте, хотите нет. Только я приплыл, опустилась рыба на дно. Выпустила из-под головы шесть кривых шипов, уперлась ими в дно и пошла, как на ходулях. Идет, шипами песок щупает. Найдет червя — и в рот…

Рассердились морские жители на ласкиря. Где это видано, чтобы рыба пешком по дну ходила?

— В последний раз, — говорят ему, — посылаем. Беги и все заново доложи. Чуть соврешь — пеняй на себя!

Умчался ласкирь. Ждут его, ждут. Нет вертлявого.

Собрались было сами идти, глядят — плывет. Растрепанный, весь в песке! Рот раскрыл — до того ему говорить не терпится!

— Слушайте, слушайте!.. — кричит.

Отдышался и начал.

— Приплыл я, — рассказывает, — к рыбе. Пошла она по дну, я сзади. Вдруг навстречу сеть. Громадная, как стена. Захватили нас рыбаки сетью и вытащили на берег. Ну, думаю, конец пришел. А рыбаки на меня и не смотрят. Увидали новую рыбу — и к ней. Только хотели ее схватить, а она шаром раздулась, плавники встопорщила да как заскрипит: зз-грры! З-з-грры! Испугались рыбаки — и бежать. Рыба хвостом стук по песку — и в воду. Я за ней… Вот было так было!

Поразились рыбы.

— А что, — спрашивают, — у нее за хвост?

— Обыкновенный, — отвечает ласкирь, — лопаточкой.

Видит — не убедил.

— Ах да, — говорит, — черное пятнышко посредине! Ну, раз даже пятнышко заметил, значит, видел. Отправились все к незнакомой рыбе.

Нашли. Назвалась она морским петухом — триглой.

Смотрят, верно: спина у нее бурая, брюхо желтое, плавники синие с золотом, глаза голубые. Правду говорил ласкирь.

А шипы? Есть шипы. Прошлась тригла на них. И это правда.

А голос? И голос есть. Заскрипела, заверещала так, что все отскочили. И тут ласкирь прав.

Вон и хвост такой, как он говорил, — обыкновенный, лопаточкой… Э-э, а черного пятнышка-то нет!

Обрадовались рыбы, крабы. Схватили ласкиря и учинили ему трепку. Не ври! Не ври!..

И зачем он сгоряча это пятнышко выдумал?..

Много ли нужно добавить к правде, чтобы получилась ложь?

Немного — одно пятнышко.

Мой приятель прошлым летом был с экспедицией под Феодосией. Раскапывал курганы.

Вышли они как-то на берег моря, разбили лагерь.

Погода пасмурная. Только что отгрохотал шторм. Скалы мокрые. Из расселин ручейки. Низкие облака цепляются за верхушки скал. Облака невысоко — метров сорок.

«Дай, — думает мой приятель, — рукой потрогаю облако!»

И полез на скалу. Лезет, по сторонам смотрит. Запоминает обратный путь.

Вверх не страшно, вот вниз… Куда ногу ставить—не видно.

Лез, лез и долез до широкого уступа.

Посмотрел вверх. До облаков еще метров десять. Посмотрел вокруг — в камнях на уступе лужицы.

Видит — в одной луже что-то шевелится. Присел над ней на корточки. В красноватой воде — крабишка. Увидел человека и под камень — шесть! Посидел под камнем, любопытство одолело — высунул нос. Клешонками шевелит — ждет: что человек делать будет?

А в луже он не один. По дну две витые ракушки ползут, черные моллюски их на себе тащат. Маленькие серые рачки шныряют: то в стайку соберутся, то во все стороны — порск! И что самое удивительное — рыбка! Бычок, с мизинец толщиной. Глазастый, губы бантиком, голова — с пятак.