Владимир Трошин - Любимцы Богини

– Что он тебе сказал? – спросил Тимченко Лавров.

– Жлоб какой-то! – возмущенно ответил Шура. – Я его прошу подбросить, а он мне «Ты хлеб с маслом и мясо каждый день ешь? А я пять лет не ел, чтобы машину купить!», и по газам!

– Чтоб его вместе с машиной чем-нибудь придавило! – в сердцах добавил он.

Один за другим прошли два самосвала и крытая бортовая машина, а автобуса все не было. Ребята уже начали подумывать, о четырехчасовой перспективе пешего марша, как из-за поворота показался полупустой рейсовый «ПаЗ». В автобусе они узнали, что задержка рейса была вызвана поломкой двигателя еще в Комарово, и им здорово повезло, так как водитель вообще хотел отменить рейс.

Когда автобус, забираясь по серпантину на Крымский перевал, снова остановился, то все решили: «Опять что-то с двигателем!». Но на этот раз с ним все было в порядке. Проезду мешали скопившиеся перед автобусом машины. Водитель открыл дверь и пошел смотреть, что же там впереди случилось. Вскоре он вернулся. Колонна пришла в движение, и автобус тронулся с места. Почти у вершины перевала автобус съехал на обочину, объезжая препятствие. Все повернулись к окнам с правой стороны. На крутом подъеме дороги стоял накренившийся панелевоз, а почти вплотную за ним, синий «жигуленок», со съехавшей с панелевоза массивной бетонной плитой на смятом капоте. Возле него стоял крепкого телосложения мужик с растерянным выражением лица, вся фигура которого выражала немой вопрос: «За что же меня так?». Все время, пока объезжали панелевоз, Тимченко неотрывно смотрел в окно и незаметно крестился, что-то шепча.

– Я этого не хотел! – с трудом расслышал Лавров. Он подумал, что Александр шутит, но по тому как дрожали у него руки, понял – это всерьез!

В голову лезли разные мысли о таком странном совпадении, но ничего подходящего для объяснения этого случая он не придумал. Дома, перед ужином, Лавров рассказал обо всем Любе:

– Странно как-то получается. Про квартиру ты сама знаешь, а про случай с Белоноговым, я тебе уже рассказывал. Я уверен, что кроме этих удивительных событий были и другие, о которых мы просто не знаем! Уж очень часто получается так, что не успеет кто-нибудь с нашего корабля о чем-то подумать или сказать, как это сбывается. Подумал этот человек серьезно или пошутил, не играет роли. С какой-то детской прямотой за него кто-то все делает! Не хотел Тимченко на самом деле ничего плохого этому автолюбителю, просто в сердцах пожелал! И Сысуев не враг Белоногова! Что ты думаешь об этом?

Люба занятая, накрытием стола ничего не ответила. Володька не обиделся. Никто не любит, когда тебя, занятого делом, отвлекают. И только тогда, когда они сели за стол, она ответила:

– Трудно сказать! Вот если бы все это происходило в Древней Греции!

– Ну и что?

– Древние греки сказали бы, что Вам покровительствуют боги.

– Это с чего же? – Володька отставил в сторону тарелку с борщом.

– На прошлой неделе я взяла почитать в поселковой библиотеке книжку «Герои и мифы древней Греции».

– Надо же! – заметил он. – Какие книжки читаем! Я бы, например лучше взял какой-нибудь детектив!

– Еще успею. Я не собиралась ее читать. Но там такие красивые цветные иллюстрации, с настоящими древнегреческими орнаментами! И сама книга очень интересная. Оказывается, древние греки считали, что боги во всем похожи на людей и могут, когда захотят, вмешиваться в их жизнь, принимая облик людей. Например, разгневался Посейдон на Одиссея за то, что он ослепил любимого его сына одноглазого великана Полифема и преследует его целых десять лет после окончания Троянской войны, не давая вернуться на родную Итаку к любимой Пенелопе и сыну Телемаху. Но у Одиссея есть покровительница богиня Афина, любимая дочь Зевса, которая уговаривает Зевса разрешить Одиссею вернуться на родину, невзирая на сопротивление Посейдона. Она даже сходит с Олимпа и принимает образы различных людей, для того чтобы организовать помощь Одиссею.

– Занятно! Это, значит, не успел мужик, обидевший Тимченко, отъехать нескольких сот метров, как бог или богиня, покровительствующие Шуре, садятся под видом шофера в панелевоз и наказывают наглеца бетонной панелью на капот машины. Видят, что Лавровы бедствуют без квартиры, и в образе мичмана из Ракушки предлагают им ее! Так, что ли?

– Так! – Люба заулыбалась.

– А кто же у нас этот таинственный покровитель или покровительница?

– Если верить древним грекам, это Афина Паллада. Она всегда на стороне правого дела, здраво и ясно смотрит на человечество и охотно принимает участие во всех жизненных проявлениях людей.

– Приятно это осознавать! Скажи, честно, шутишь?

– Конечно, шучу. Забудь эту чепуху. Давай после ужина погуляем?

– Я только «за», – согласился Лавров.

После неудачной поездки в Петровск, Сысуев забрал у Василия зачетный лист, и сам подписал у Белоногова. На одном из построений старпом зачитал перед строем приказ по кораблю о допуске Бобылева к самостоятельному несению вахты. С этого дня он не знал, куда себя деть по вечерам. Впервые, с момента его назначения на К-30, на Василия свалилась масса свободного времени. Однако он никуда не ездил. Еще свежи были воспоминания о драке в кафе. На корабле о проступке лейтенанта быстро забыли. Не до него было. Авария корабля как щитом прикрыла проштрафившегося лейтенанта. Зам обещал провести с Бобылевым воспитательную работу, но, занятый своими собственными делами, махнул на него рукой, а штурманенок Линьков, секретарь комсомольской организации передал, что ему на активе объявили выговор без занесения. Больше никто с ним на эту тему не разговаривал. Но внутреннее напряжение не спадало. Он считал, что его ищут за непреднамеренное убийство и все равно когда-нибудь найдут. Однажды, увидев на территории завода милицейскую машину, он решил, что приехали за ним. Работающие в восстанавливаемых выгородках ГАС молодые девушки-кабельщицы, заигрывали с ним. Они приглашали его в Комарово и обижались, когда он не обращал на них никакого внимания. Офицеры и мичманы ерничали: «Вася! Деньги, что ли копишь? Так они же за бесплатно предлагают!». Василий на шутки не отвечал. Он ожесточился, стал замкнутым. Рыбалка с дока и борта ПКЗ стала единственным видом его досуга.

Быстро пролетели остатки мягкого и теплого сентября. Залили дожди, задул свирепый приморский «мордодуй», который всегда обожжет холодом лицо, где бы ты ни находился, на открытом ли месте или в ложбинке под сопкой. Под порывами «мордодуя» разукрашенные золотом сопки стали темнеть, день, за днем приобретая серый окрас. Море все чаще штормило, выбрасывая на берег мертвую рыбу, покрытые мазутом водоросли и мусор.