Илья Миксон - Семь футов под килем
- Название:Семь футов под килем
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Детская литература
- Год:1983
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Илья Миксон - Семь футов под килем краткое содержание
Повесть "Семь футов под килем" рассказывает о сложной и романтической жизни наших моряков, о тяжелом и опасном труде матросов. Сын погибшего моряка, Лёшка Смирнов, проходит все сложнейшие этапы непростой моряцкой службы, прежде чем стать настоящим матросом. На этом пути его встречают и радости, и огорчения, и победы, и поражения, и даже настоящий, пусть пока единственный подвиг, из которого он выходит более сильным и бесстрашным человеком.
Многие страницы повести посвящены дальним заморским странам и родным советским портам. Вместе с её юным героем мы оказываемся то в далёком австралийском порту Брисбен, то в Гамбурге, то в дальневосточной Находке…
Семь футов под килем - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— А то что за церковь? Вон, без креста, на берегу, под зелёным куполом!
— Въезд в Эльба-тоннель.
— Крутой спуск?
— Нет, лифтом опускают.
— Здорово!
— Подумаешь, невидаль! — осадил Лёшкин восторг Зозуля. — Гремит, грохочет, точно сотню якорь-цепей враз травят. Преисподня железная.
Боцман не терпел, когда расхваливали что-нибудь чужое: город, судно, страну — всё едино.
Катер широко развернулся и прошёл вблизи белоснежного нарядного лайнера.
— Наш, — горделиво отметил Зозуля, — «Сибирь»!
В советском порту он и взглядом бы не удостоил «пассажира»: «Подумаешь, невидаль! Морская гостиница интуриста!» Но здесь, в чужом порту, «пассажир» был своим, частицей Родины.
Людей на набережной было относительно мало. Можно разглядеть каждого. Смотреть только нечего: люди как люди, обыкновенные. Ничего в них иностранного нет. Разговаривают, правда, на непонятном языке. Так и твой язык не всем доступен.
Моряков было много. Англичане, американцы, поляки, русские, скандинавы — полный интернационал. Покупали в киосках открытки с видами Гамбурга, пивные стаканы с трафаретными рисунками, разные сувениры. Играли в автоматическую лотерею.
Небольшой ящичек, похожий на кассу бескондукторного автобуса в Ленинграде, даже верх такой же — прозрачный. Сквозь толстый плексиглас видны: разноцветное драже, миниатюрные складные ножички, крохотные зажигалки, брелоки для автомобильных ключей. Всё вперемешку.
Паша не устоял перед соблазном приобрести гамбургскую зажигалку за десять пфеннигов. К тому же Кудров заверил: автомат — беспроигрышный, что-нибудь да выпадет в окошко внизу.
Выпали три шарика — три конфетки. Паше не терпелось попробовать выигрыш на вкус. Конфетка оказалась такой крепкой, что её едва удалось разгрызть. Рот наполнился лекарственной горечью, лицо исказилось гримасой.
— Перекусил? — с серьёзной миной спросил Кудров. — Тогда пошли дальше. Куда двинем? К Хагенбеку?
Лёшка решил, что Хагенбек — какой-нибудь нумерованный кайзер, германский царь. Нужны ему эти цари!
— А здесь есть музей Тельмана?
Зозуля хмыкнул:
— Забыл, где находишься, Смирнов?
Ничего Лёшка не забыл. Гамбург — старый центр революционного рабочего движения. Здесь вождь пролетариата Германии поднимал на восстание народ.
— В ФРГ ты, Смирнов, а не в демократической республике. Тут одному «железному канцлеру» монумент стоит, Бисмарку. Вот там, на холме…
— Можно подняться, — предложил Кудров, — вид оттуда хороший.
Лёшка был с фотоаппаратом, отцовским.
На холме узкая асфальтированная дорога перешла в лесную аллею, извилистую и крутую. У вершины деревья и кусты почтительно остановились, словно не решились приблизиться к суровому канцлеру. Вокруг памятника было голое пространство.
Монумент поражал не величием, не искусством зодчих и архитекторов, а размерами: от основания до макушки Бисмарка — с трёхэтажный дом.
Закопчённый гранит цвета парадного нацистского мундира, нарочитая грубость форм подчёркивали резкую, солдафонскую натуру бывшего премьер-министра кайзеровской Германии.
Каменный великан в накинутом на плечи военном плаще тяжело опирался обеими руками на рыцарский меч.
Бисмарк никак не вписывался в кадр фотоаппарата. Лёшка приседал на корточки, отходил в дальний угол площадки — ничего не выходило!
— С косогора спустись немного, — посоветовал Кудров.
На обрывистом склоне — Лёшка открыл рот от неожиданности — росли белоствольные деревца с кружевной зеленью.
Лёшка обрадовался так, словно встретил друзей детства:
— Берёзы!
Позабыв о Бисмарке, он погладил шелковистую кору. Подошли остальные. И каждый прикоснулся к берёзке.
— Как же они попали сюда? — дивился Паша. — Немцы в войну вывезли?
— Берёзы по всему миру растут, — сказал боцман. — Но, конечно, не такие, как дома, на родине.
Возвращались другой дорогой — пологой, сразу перешедшей в улицу. Дома сплошной стеной; на первом этаже пивные, закусочные, крохотные магазинчики: войдут четверо — не повернуться.
Тесная улочка вдруг оборвалась. На открытой зелёной лужайке до войны, наверное, были дома. Неподалёку стояла высоченная церковь, двухцветная: внизу — красный кирпич, верх и купол со шпилем — сизые, будто окисленная бронза.
— На колокольню, что у нас на Владимирской стоит, похожа, — заметил моторист.
— Собор Михаила, — пояснил боцман. — Внутри лифт есть, до самого верха поднимает.
Лёшка, задрав голову, смотрел на открытый балкон с колоннами. «Забраться бы туда и сфотографировать сверху весь Гамбург».
Двери-ворота собора были заперты.
Впереди, справа и слева от широкой улицы, над старыми, в шесть — восемь этажей, зданиями и современными небоскрёбами из стали и стекла возвышались вековые кирхи, остроносые, как ракеты.
Никто на русских моряков не обращал внимания, как на туристов в Ленинграде. Лёшка шагал спокойно и уверенно. Он как-то быстро освоился здесь. Даже не верилось, что это заграница. Надписи только всюду немецкие. Лёшка читал и мысленно переводил их. Получалось!
Улица вывела моряков на просторную и пустынную площадь со станцией метро в центре.
— Отсюда до Хагенбека остановок восемь, — сообщил боцман.
— Погуляем ещё, — попросил Паша. — В универмаг бы какой заглянуть.
— Можно, — согласился штурман Кудров.
— Тогда на Риппербан надо. — И боцман свернул на красивый проспект, тянувшийся до самого горизонта.
Всё здесь было иным, чем в портовом районе. Роскошные отели, рестораны, магазины с зеркальными стёклами во всю стену, надраенная бронза дверных ручек.
«Игрушку Димке купить надо», — подумал Лёшка, и, словно по щучьему велению, сразу же возникла перед ним витрина с пистолетами, ружьями, винтовками. Они лежали, висели, покоились в коробках-футлярах, совсем как настоящие, не отличить!
— Зайдём в игрушечный?
— Какой тебе игрушечный! — обозлился неожиданно для Лёшки боцман. — Доподлинное боевое вооружение. Вон и парабеллум лежит. Меня из такого в сорок четвёртом ранили.
— Вы и в Гамбурге воевали? — спросил Лёшка.
— Нет, наша дивизия только до Дрездена дошла. Там и победу отпраздновали… А этим, фашистам недобитым, потише вести себя надо. Нечего им опять парабеллумами обзаводиться.
Гамбург — почти двухмиллионный город, портовый, торговый, промышленный. Город как город, но люди…
Лёшка пристально приглядывался к встречным, стараясь угадать, кто они: моряки, рабочие, чиновники, бывшие эсесовцы?
По внешнему виду фашиста от нормального человека не отличить. Лёшка пристроился к боцману и не отставал ни на шаг. Туристская беззаботность кончилась. Почему-то вспомнился монумент Бисмарку. Странно он как-то стоит: ни к морю лицом, ни к городу…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: