Юрий Иванов - Рейс туда и обратно

— Я просил передать на «Коряк» две радиограммы. Передали?

— Передал, доктор, передал! — вдруг во всю силу легких выкрикнул радист и взмахнул над головой третьей радиограммой: — Нашелся наш «Коряк», отыскался! Разговаривал с ним: волнами схлестнуло шлюпки, разбило иллюминаторы радиорубки и аппаратуру залило водой, вышла она из строя! — Бубин передохнул, на лбу его высыпали бисеринки пота, улыбнулся доктору и, близоруко поднеся бланк радиограммы к самому лицу, прочитал: — «Мой милый доктор... — остановился, весело глянул на доктора, и все заулыбались, зашевелились, пододвинулись к доктору. — Мой милый доктор зпт у нас все уже порядке зпт счастлива что у вас тоже зпт очень волнуюсь тебя зпт очень люблю зпт Анка». — Бубин шагнул к доктору, как-то неловко, по-медвежьи обхватил его, сунул ему в руку радиограмму: — На, держи, наш милый доктор, люби, живи!

— А кто позволил читать вслух личные послания? — крикнул, улыбаясь, капитан и, расталкивая матросов и механиков, направился к доктору, пожал ему руку, будто именно доктор спас «Коряк». Смеясь, он повторил: — Кто, кто это позволил читать вслух любовные послания? Ну, Бубин!

Радист хмыкнул, пожал плечами и отошел в сторонку.

— Внимание, братва! — проговорил боцман и поднял руку. В рубке стало потише, боцман кашлянул и внушительно сказал: — Пора и за ошкрябку да покраску корыта браться, чтобы, значит, в родной порт чистенькими, как с новостроя, заявиться. Так вот, палуба вызывает на соревнование машину. Чтобы, значит, за неделю все наши работки произвести, палуба, обставим кочегаров?

— Обставим! Нос утрем! Не подведем тебя, боцман! — весело загалдели матросы. — Держись, машина!

— Штурманская группа поддерживает боцмана, — сказал Жора Куликов и посмотрел на Русова. Тот кивнул: — Обязуемся за неделю навести в своем хозяйстве полнейший ажур. Чтобы все было о'кэй.

— Подкрашу рубку и отремонтирую диван, — буркнул Бубин.

— А я! А мы! — выкрикнул кок. — А мы!! — Но отчего-то никто не обратил внимания на тонкий его вскрик, и повар стушевался, отступил за спины матросов.

— Вызов принимаем, — степенно проговорил Володин. Достав из кармана куртки ветошь, он вытер ладони, осмотрел их и, выждав тишину, добавил: — Машина будет вся, вместе со всеми подсобками, закутками и складухами, с обшивкой и подволоками покрашена и надраена за шесть суток. И после этого...

— Обгоним матросиков! — встрял в речь стармеха Алексанов.

— ...и после этого, — не поднимая взгляда от своих ладоней, которые он осматривал очень внимательно, продолжил Володин, — и после этого мы разбросаем второй вспомогач и произведем ему текущий ремонт, а также ревизию рулевой машине. И...

— Дрожи, палуба и белые воротнички! — опять замитинговал Алексанов. — Победа за нами!

— ...и после этого мы дружно придем на помощь палубе, — закончил свою речь стармех, шумно подул в ладони и опять начал мусолить в них ком ветоши. — Вот так.

— А я! А мы! — вновь вскричал кок и выскочил из толпы на свободное место рубки. — А мы сегодня пирожки капустные, поджаристые, российские-ямщицкие сварганим. С Шуркой Мухиным! Эх, покажем, какие пирожки Федор Петровичи делають.

Шум. Смех, веселая толкотня. Все медлили покидать рубку, поглядывали друг на друга, улыбались. Кивнув всем сразу, капитан ушел в штурманскую, склонился над картой, и шум в рубке стих, с лиц соскользнули улыбки, да и до веселья ли, когда танкер идет к рифам острова Святого Павла, на которых, может, из последних сил держатся моряки с бразильской яхты, а танкер «Эльдорадо», проглоченный океаном, все еще медленно опускается в пятикилометровый провал котловины Агульяс?

«Остров Сан-Паулу. Это две группы островов вулканического происхождения высотой около 20 м, круто поднимающихся из воды и видимых в хорошую погоду с 8-9 миль. Острова лишены, растительности, покрыты гуано и имеют беловатый цвет... На вершине большого острова северной группы стоит металлическое сооружение высотой около 6 м — остатки разрушенного маяка... В районе островов воды изобилуют рыбой и крабами, здесь много акул. На островах гнездятся птицы. Пресной воды на островах нет... Предупреждение. В районе островов Сан-Паулу наблюдаются сейсмические толчки, при которых кажется, что судно наскочило на грунт или скалу. (Лоция северо-восточной части Бразилии)

Солнце. Попутный ветерок в три балла. Горбины плавных, медлительных волн, на которые то всплывает танкер, то, догоняя и опережая волну, режет их сияющую, сине-зеленую поверхность. Ярко-синий купол неба упруго выгибается над мачтами судна, над всем этим сверкающим, солнечным миром такой ласковой, мирной сейчас на вид соленой воды. Но впереди высадка на остров Святого Павла, а это не катание на лодочке в парке культуры и отдыха, но зыбь становится все меньше, да теплынь, солнце: в такую отличную погодку есть полнейшая надежда на успех.

Устроившись на верхнем мостике, Русов и Жора Куликов проверяли надувные спасательные жилеты, молчали, поглядывали в океан. Ну вот и все. В порядке жилеты. Жора понес их на ботдек, к шлюпке, а Русов, облокотясь о леера, постоял еще немного, наслаждаясь солнцем, тишиной и покоем.

Остро пахло суриком. За двое минувших суток вся ржавчина с фальшбортов, надстроек и мачт танкера была ободрана, и железо засуричено, и танкер был будто в рыжих заплатах. За двое-трое суток, если погода не изменится, сурик «встанет», как выражался боцман, и тогда можно начать покраску. Что ж, наверняка и в ближайшие несколько суток будет ярко и жарко светить солнце, ведь танкер уже вошел в штилевые, «конские» широты. Когда-то тут, прокаленные солнцем до самых килей, с вялыми, повисшими, как тряпки, парусами, бедствовали корабли, неделями поджидали моряки хоть легкого дуновения, чтобы вырваться из проклятых знойных широт. Бедствовали люди, бедствовали кони, если везли их в трюмах, а такое случалось нередко, бедствовали и гибли от зноя и отсутствия пресной воды. А возле бортов кораблей шныряли акулы, поджидали, когда же очередная конская туша рухнет в теплую воду.

Ах, океан-океан, какой же ты удивительный! Щуря глаза, Русов вглядывался в усыпанную солнечными блестками водную синь и прощал сейчас океану все-все... Однако как там дела у Василия Дмитриевича? Он направился на ботдек, где боцман, матросы и Петя Алексанов готовили к походу спасательную шлюпку. Их было на танкере четыре. Три закрытые, в которых можно идти через горящую на воде нефть, надежные, но страшно неудобные посудины, с узким входом-горловиной и обычная, открытая, с мощным двигателем «Викинг». Боцман кивнул, нахмурил лохматые седые брови, не любил, когда кто-нибудь из начальства проверяет, как он выполняет порученную работу, но Русов сделал вид, что не заметил этих сердито сдвинутых бровей, забрался в шлюпку, где на банке нежился кот Тимоха, и сел, взяв его на руки.