Игорь Никулин - Искатели приключений.

— А я почем знаю их расценки? Дай сотню.

Со вздохом Скупого рыцаря Колесников полез в сумку, достал портмоне, а из него стодолларовую купюру.

Водитель повертел бумажку, пожулькал, сложив вдвое, надменную физиономию американского президента, и воткнул взгляд в Колесникова.

— Чего ему надо?..

Скоропалительная речь, которую в следующее мгновение выдал кубинец, изобиловала истеричными выкриками и угрозами. Суть ее дошла до Максима не сразу — ярый сторонник революции обвинял иностранцев во всех смертных грехах, а главное в том, что его пытаются купить на грязные деньги американских капиталистов. И он молчать не будет, он немедленно вызовет полицию, и пусть те разбираются, что они за птицы, с какой целью прибыли на Остров Свободы и за кем здесь следят.

— Гони еще полтинник! — потребовал Максим и, вырвав у возмущенного Колесникова банкноту, всучил ее разбушевавшемуся таксисту.

Они вылезли из машины. Продолжая костерить чужаков, шоферюга запрятал доллары под сиденье, обдал выхлопными газами и с треском укатил.

Огорошенный Колесников до сих пор ничего не брал в толк.

— Да за такие бабки!.. всю Москву на десять кругов объедешь. Вот рвач! Ты зачем под руку полез, хватило ему бы и сотни.

— Скупой платит дважды, — напомнил Максим известную поговорку. — У них здесь песо в ходу. А мы с баксами лезем!.. Ты не забывай, что не дома, а Куба — последний социалистический лагерь на земном шарике, вдобавок ко всему, не в ладах со Штатами. Скажи еще спасибо, не сдал в комитет защиты революции — аналог нашего НКВД. Там разговор короткий.

— Дурдом, — пробурчал Колесников, все еще сожалея о деньгах. — Ну и на кой мы сюда прикатили?.. Время-то сколько уже? Как будем в свою гостиницу добираться?!

— Подожди, может договоримся здесь переночевать.

В холле гостиницы под высокими потолками бил фонтан, журчавшая вода каскадами низвергалась в отделанный белым мрамором бассейн, с расставленными скамейками вокруг. На скамье, забросив ногу на ногу, сидел мужчина, закрывшись газетой.

Мраморный пол сиял чистотой, возле стойки администратора росло в кадке пышное, раскидистое деревцо, на чьих ветках бутонами распустились крупные розовые цветы. Максим подал в окошечко паспорта. Администратор, симпатичная загорелая женщина со стянутыми на затылке в пучок волосами, не стала их даже смотреть и отодвинула наманикюренными пальчиками назад.

— К сожалению, мест нет.

— Как же так… Мы же заплатим… Назовите любую сумму!.. Нам хватит маленькой комнатки.

— Ничем не могу помочь! — добрых традициях застоя отрезала она, не взирая, что перед ней иностранцы.

— Подождите!.. Неужели совсем ничего?.. Ну, хотите, — он понизил голос и заглянул в под стекло, — мы сверх счета оплатим?

— Не морочьте мне голову. Курортный сезон в самом разгаре, гостиница переполнена туристами, а свободные номера, если и были до сегодняшнего дня для делегаций, то под бронью, и теперь уже заняты. Вашими же соотечественниками. Рада помочь, но нечем.

Максим отвалился от стойки, подошел к приятелю.

— Не срастается. Говорит, мест нет…

— Ну и… — вспыхнул Колесников. — Унижаться перед ней… Пошли отсюда. Надо тачку ловить.

В наступивших сумерках улица точно вымерла.

— Чертова страна! — выйдя посередь пустой дороги, в сердцах выпалил Миша. — Ну где?.. На чем мы отсюда выберемся?! Ни одной машины. Твою мать!..

— Да не кричи ты так… — зашикал, озираясь вокруг, Макс. — Какой-нибудь придурок полицию вызовет.

— Плевать! — продолжал буйствовать Колесников. — Я им в глаза выскажу все, как есть. Чертов образчик соцреализма!..

Дверь отеля отворилась. Сворачивая газету, вниз спускался мужчина из холла.

— У вас проблемы? — негромко, по-английски окликнул он.

— Да! — раздраженно обернулся Колесников. — Классно у вас здесь гостей принимают.

— У вас проблемы с жильем?

— Как раз наоборот. Гостиница есть, а вот как туда выбраться… — Он развел руками.

— Так вам машина нужна? Можем сговориться.

— Сколько? — спросил Макс.

— Недорого, — доверительно продолжал мужчина. — По пятьдесят долларов с носа.

— Сколько?!

— Я не навязываюсь… Если хотите, найдите дешевле. Но уже ночь, а на улицах у нас неспокойно. Всякое случается…

— Мы согласны, — помедлив, ответил Максим.

Мужчина ничего другого и не ожидал.

— Тогда по рукам! Только денежки будьте добры вперед.

Облокотившись на увитый плетями дикого винограда балкон, Васильев курил, стряхивая в пепельницу, и любовался лунной дорожкой, играющей на водной глади залива. Вдали темным треугольником ее пересекало какое-то судно, луна оттеняла рубку и высокую мачту в носовой части.

Он жадно дышал и не мог надышаться этим воздухом, в котором чудилась и морская соль, и запах выброшенных прибоем на берег водорослей, и аромат цветения, которое не прекращается в этих широтах круглый год.

Зазвенел телефонный звонок. Затушив окурок, Васильев прошел в гостиную и снял трубку.

— Как устроились? — любопытствовал на том конце провода Борисов, занявший одиночный номер по соседству.

— Отменно. Все, как у людей: комната для гостей, рабочий кабинет, душ, телевизор, спальня…

— А у меня кондиционер сломан. Портье полчаса извинялся, насилу выпроводил. Обещали завтра починить. Иначе… судя по сегодняшней жаре, я днем изжарюсь.

— Не изжаритесь, море рядом… Честное говоря, вместо банкета мы с Ирой лучше бы на набережную прогулялись. Видали, каков пейзаж?..

— У меня не очень… Окно в аккурат во двор выходит, на гараж и помойку. Кошки, как у нас в Марьино, орут.

— Могу только посочувствовать…

— Ничего, я привычный. И не в таких условиях бывал. Кстати, времечко поджимает. Спускайтесь, через десять минут жду вас внизу.

Вытирая махровым полотенцем мокрые волосы, из душа, облачившись в халат, вышла Ирина. Лицо ее раскраснелось.

— Дорогая, у нас мало времени. Не забывай о банкете.

— Подай фен, — попросила она, кладя на подлокотник кресла влажное полотенце.

Пока девушка приводила себя в порядок, сушила волосы, переодевалась в вечернее платье с глубоким декольте и наносила кисточкой макияж, Васильев подсел к телевизору.

Вещали всего два канала. Он пощелкал переключателем, тоска. На одном шел концерт, певец, статуей окаменев на сцене, пел что-то торжественное, смахивающее на марши семидесятых. За его спиной хор подпевал стройными голосами. На другом диктор с тревогой рассказывал об урагане, зародившемся Атлантическом океане. Насколько Васильев разбирался в испанском, буря надвигалась на южное побережье Кубы, уже успев натворить немало бед. Камера беспристрастно показывала перевернутые рыбачьи суденышка на Барбадосе, сорванные крыши прибрежных строений, залитые улицы, где жители перебирались по пояс в воде.