Алистер Маклин - Роковой рейд полярной «Зебры»

Мы усадили Забрински на пол, прислонив к стене, чтобы ему стало полегче. И Роулингс, освободившись от непосильной ноши, достал печку, снял перчатки и принялся разжигать таблетки сухого горючего. Хансен, затворив за собой дверь, расстегнул лямки у своего битком набитого консервами рюкзака, и тот грохнулся прямо на пол.

От завывания урагана, доносившегося снаружи, и шипения лампы царившая в долине мертвая тишина казалась еще более зловещей… И тут ее нарушил странный металлический стук, от которого я вздрогнул. А вместе со мной — и один из «мертвецов»: лежавший ближе ко мне человек зашевелился, перевернулся и сел. Он удивленно уставился на меня потухшими воспаленными глазами на изможденном обмороженном и обгоревшем лице, покрытом длинной всклокоченной черной бородой. Он обвел нас долгим немигающим взглядом и потом, покачиваясь и морщась от боли, — гордость, как видно, не позволяла ему воспользоваться протянутой мною рукой — поднялся на ноги. Его потрескавшиеся, облупившиеся губы расплылись в ухмылке.

— А вы добирались чертовски долго, — слабым, хриплым голосом произнес он с ярко выраженным лондонским акцентом. — Я — Киннэрд. Радист.

— Хотите виски? — предложил я.

Он снова ухмыльнулся и, пытаясь облизнуть пересохшие губы, кивнул. После первого же доброго глотка у него перехватило горло, на глазах выступили слезы и, согнувшись пополам, он резко закашлялся. Но, когда он снова выпрямился, в его тусклых глазах появился блеск, на худых бледных щеках заиграл румянец.

— Если ты со всеми так знакомишься, парень, — заметил он, — у тебя, должно быть, нет недостатка в друзьях.

Радист нагнулся и потряс за плечо человека, который лежал рядом.

— Эй, Джолли, старина, где же твои хваленые манеры, ведь у нас гости!

Ему пришлось несколько раз как следует встряхнуть старину Джолли, прежде чем тот проснулся. Но, не успев еще как следует прийти в себя, он тут же вскочил на ноги — его прыти можно было позавидовать. Это был невысокий голубоглазый человек, и, хотя его круглое и добродушное лицо, как и у Киннэрда, давненько не видело бритвы, его никак нельзя было назвать ни бледным, ни худым, однако нос и губы у него были здорово обморожены. Его голубые, налитые кровью глаза на мгновение округлились от удивления и засияли в улыбке. «Джолли, старина, — подумал я, — похоже, ты всегда и везде чувствуешь себя в своей тарелке».

— А, пришли? — низким голосом проговорил он, и по его произношению в нем без труда можно было угадать ирландца. — Дьявольски рады вас видеть. Джеф, принимай гостей.

— Мы не представились, — сказал я. — Доктор Карпентер, а это…

— Что, старина, пришло время для очередного собрания Британской медицинской ассоциации?

Со временем я понял, что «старина» было излюбленным обращением Джолли, он употреблял это слово как бы по привычке, никак не вязавшейся с его ирландским происхождением.

— Доктор Джолли?

— Совершенно верно. Начальник здешней медицинской службы.

— Понятно. Это — лейтенант Хансен с американской подводной лодки «Дельфин».

— Подводной лодки? — Джолли и Киннэрд, переглянувшись, уставились на нас.

— Вы сказали — «подводной лодки», старина?

— С объяснениями подождем. Торпедист Роулингс. Радист Забрински.

Я посмотрел на скрючившихся на полу людей. Некоторые из них, разбуженные нашими голосами, уже зашевелились, один приподнялся на локтях.

— Как они?

— Двое-трое здорово обгорели, — стал рассказывать Джолли, — двое-трое крайне истощены, но с пищей и в тепле они оклемаются через несколько дней. Чтобы сохранить тепло, я велел всем лечь ближе друг к другу.

Я пересчитал всех. Включая Джолли и Киннэрда, здесь находились двенадцать человек.

— А где остальные?

— Остальные? — Киннэрд удивленно посмотрел на меня, затем его лицо помрачнело, и он опустил глаза.

— В соседнем домике, — он указал через плечо.

— Почему?

— Почему? — радист устало потер рукой воспаленные глаза. — Потому что, какая нам радость спать в одной комнате с трупами.

— В одной комнате с… — я замолчал и кинулся рассматривать людей на полу. Семь из них уже проснулись, трое приподнялись на локтях, четверо продолжали лежать — все семеро глядели на нас удивленно, даже с изумлением. Лица троих, тех, что еще спали, а может, просто лежали без сознания, были прикрыты одеялами.

— Вас было девятнадцать, — медленно проговорил я.

— Девятнадцать, — глухо повторил Киннэрд. — Да. Остальным не повезло.

Я промолчал. Пристально всматриваясь в лица очнувшихся, я надеялся найти среди них то, которое так хотел видеть, понимая, однако, что сразу могу его и не узнать, — ожоги, обморожение и истощение, скорее всего, сильно изменили его. Осмотрев всех пристально, я убедился, что никогда не видел этих людей прежде.

Я приблизился к первому из троих оставшихся и приподнял скрывавшее его одеяло — лицо мне было незнакомо.

— В чем дело? Что вам надо? — в замешательстве спросил меня Джолли.

Ничего ему не отвечая, я опустил одеяло и двинулся дальше вдоль лежащих полукругом людей, взиравших на меня с явным удивлением. Лицо второго спящего также оказалось мне незнакомым. Подойдя к третьему, я ощутил, как у меня пересохло во рту, а сердце застучало медленно и тяжело; после недолгого колебания я резко нагнулся и поднял одеяло. Укрывавшийся под ним человек с забинтованным лицом, сломанным носом и густой белокурой бородой был мне неизвестен. Осторожно укрыв его снова, я выпрямился.

Тем временем Роулингс уже затопил печку.

— Мы сможем нагреть здесь воздух почти до нуля, — сообщил я доктору Джолли. — Топлива у нас предостаточно. Мы принесли с собой пищу, спиртное и большую аптечку. Займитесь всем этим с Киннэрдом прямо сейчас — через пару минут я приду вам на помощь. Лейтенант, тот ровный лед, что попался нам в самом конце, — это была полынья? Замерзшее разводье?

— Ничем другим это и быть не могло, — Хансен внимательно смотрел на меня с каким-то странным выражением на лице. — Этим парням не одолеть и сотни ярдов, что уж говорить о четырех или пяти милях. А капитан сказал — они вот-вот пойдут на погружение. А что, может, подгоним «Дельфин» прямо к черному входу?

— А они найдут полынью, я имею в виду — без эхоледомера?

— Нет ничего проще. Я беру рацию, отмеряю две сотни ярдов на север, посылаю сигнал пеленга, затем отсчитываю две сотни ярдов на юг, опять даю пеленг — и они определят нужное место с точностью до ярда. Взяв двести ярдов в сторону от любой из указанных точек, «Дельфин» окажется аккурат в середине полыньи.

— Но подо льдом. Хорошо бы узнать, какова его толщина здесь. К западу отсюда есть открытое разводье, доктор Джолли. Когда оно образовалось?