Марина Белоцерковская - Леди удачи. Все пути…

— И-эх, упокой, Господи, душу грешную! — перекрестился один из слушателей, седой уже купец. — Сигали уж такие… Мокра места не оставалось, — и вновь заговорил о ценах на рожь.

Подруги сидели, будто придавленные гранитной глыбой. Первой очнулась Ксави.

— Ну, С-с-сеич! — прошипела она. — Его бы интеллигентским фэйсом [120] Face (англ.) — лицо. да об неструганый тэйбл [121] Table (англ.) — стол. ! Растяпа до костей мозга! Заварил кашу, а мы расхлебывай! Ну, кэп, что будем делать?

— Не знаю, — честно призналась Джоанна. — Не умею я одной кормой на двух стульях сидеть. А выбирать не приходится: и тут смертью пахнет, и там — катастрофой!

— А может, успеем? Как шаровые молнии — быстро и на ша́ру. А?

— Нет! — покачала головой Джоанна. — Не тот случай. Вот разве что…

— Что?

— Я подумала, обоз еще денек в Ипатьеве простоит, и казначей тоже, может быть, не развернется еще… А вот этот придурок с колокольни ждать не будет.

— Значит, начнем с него?

— Нет.

— ???

— Начнем с Филата. Его ж еще надо уговорить, чтоб сутки ждал…

— Поехали! — Ксави вскочила было, но Джоанна рывком усадила ее обратно на лавку.

— Куда?! — прошептала она. — Во-первых, не привлекай внимания. Во-вторых, где ты собираешься искать обоз посередь ночи? Потерпи уж. А завтра на рассвете и начнем… Операцию «Ы»!

Джоанне не спалось. Мучили кошмары. То снился ей монастырский казначей, примеряющий окровавленную шапку Мономаха. То видела она на дыбе Филата с лицом Нэда. То чудилась ей гигантская птица, тяжело и неотвратимо падающая вниз со страшной высоты, и, уже потом, глядящие в душу из груды безжизненных переломанных перьев, синие глаза Блада. Когда очередной раз Джоанна подскочила с коротким воплем, небо за окном светлело.

«Слава Богу! — подумала она. — Уже рассвет…»

Едва слышный скрип заставил девушку насторожиться. Звук шел сверху. Подняв голову, она увидела, что в потолке, почти над самой головой безмятежно спящей Ксави появилась щель. Джоанна схватила пистолет. Щель медленно расширялась — открывался люк. В проёме появились две руки, сжимающие что-то темное. Джоанна метнулась к подруге и рывком сдернула ее с кровати. В ту же секунду на подушку Ксави свалился огромный жернов.

Мари сонно хлопнула глазами.

— Дождик пошел, — сообщила она. — Кирпичи на голову валятся…

Джоанна выстрелила в люк. Наверху простучали быстрые шаги. Джоанна подтащила к отверстию в потолке стол.

— На чердак! Живо! — заорала она.

Сон с Ксави как ветром сдуло.

На чердаке было пусто. Лишь шуршали по углам мыши, да поскрипывал на ветру ставень подслеповатого оконца. Подруги кинулись к окну. Внизу, по небольшому лужку к опушке леса бежал человек, путаясь в длинных полах рясы. Джоанна прицелилась.

— Стреляй! — подпрыгивала от нетерпения Ксави. — Стреляй же, Джо! Уйдет, с-собака!!!

Но в тот момент, когда палец Джоанны нажал курок, человек в рясе вильнул в сторону и растворился в густом утреннем тумане.

— Скорей! — торопила Ксави подругу. — У нас мало времени. В Москву до полудня надо успеть!

— Да погоди ты! — отмахнулась Джоанна, привстав в стременах и вглядываясь в редкий подлесок. — Обоз вчера стоял где-то здесь… Ага! Вот следы колес. Телеги, видно, на ночь передвинулись поближе к жилью. Точно! Во-он они. Видишь?

Ксави вместо ответа пришпорила коня.

Над поляной висел густой храп. И только у бледного угасающего уже костерка сидел, пригорюнившись, мужичок в заплатанном армячишке и худых лаптях. На стук копыт он обернулся и округлившимися глазами уставился на всадников.

Джоанна, соскочив с коня, перевела дыхание.

— Где Филат Жердя?

— Ходют и ходют… — вновь пригорюнился мужичок. — К Филату да к Филату…

— Кто ходит?!

— То чернец какой-то, то вот вы…

— Какой чернец? — настороженно глянула Джоанна на мужика.

— Хто ж его ведает? В рясе.

— Где он?!! — заорала Ксави.

— Монах?

— Филат!!! — в один голос рявкнули подруги, отчего бедный мужичонка подпрыгнул.

— Т-там, — протянул он слегка дрожащий перст, — у той ольхи корявой, в телеге. Спит.

В три прыжка преодолев расстояние от костра до корявой ольхи, подруги склонились над дощатой развалюхой и, ахнув, застыли. На соломе ничком лежал Филат. Голова его была как-то странно свёрнута набок. Широко открытые тусклые глаза смотрели в небо, рот был распахнут в беззвучном крике.

— Вот и начал действовать наш казначей, — угрюмо пробормотала Ксави. — Оперативно…

— Профессионально сработано, — Джоанна сглотнула комок в горле. — Да-а, Мари! Похоже, противник у нас достойный.

— Что же теперь делать?

— Сначала надо сообщить о гибели Филата его товарищам. А то опять попадем в подозреваемые, как в Париже. А потом — в Москву!

— Все нормальные люди тут бы спешились, — ворчала Ксави, то и дело пригибаясь к шее коня, чтобы ветки не били по лицу. — Только тебе приспичило продираться верхом через эти заросли.

— Считай, что мне облом! — огрызнулась Джоанна. — Тут тех зарослей — три дерева в четыре ряда! Сейчас я все брошу и буду слезать с лошади! Да вон и тракт уже виден, еще мин у ́…

Договорить она не успела. Что-то свистнуло, и конь Джоанны, жалобно заржав, рухнул, едва не придавив хозяйку. Через мгновение конь Ксави взвился на дыбы и, сбросив всадницу, ринулся сквозь перелесок, ломая ветви.

— Ох, ни фига!!! — возмутилась было Мари, перекатившись подальше от бьющейся в агонии лошади. Но Джоанна зажала ей рот:

— Цыц! Умри!

Ксави послушно распростерлась на траве и весьма натуралистически изобразила «хладный труп».

Через несколько минут Джоанна решилась приподнять голову. В лесу было тихо. Пели птицы, утреннее солнце било сквозь молодую изумрудную листву. Ничто не предвещало беды. Прячась за мертвым конем, Джоанна огляделась. Негустой перелесок отлично просматривался. Засады не было — тут она могла дать голову на отсечение. Но не божьим же громом поразило лошадей? Конечно, нет. В шее коня торчит короткая тяжелая стрела. А ну-ка!..

— Ксави! — шепнула Джоанна.

«Труп» приоткрыл глаз.

— Ползи сюда.

— Ага!

Ксави завозилась. Потом чертыхнулась:

— А, дьявол! Веревок тут накидали!..

— Веревок?!

Несколько секунд подруги недоуменно смотрели друг на друга, потом схватили тонкую бечеву, натянутую поперек тропинки, и бросились к противоположным ее концам.

Пригибаясь, как под артобстрелом, Джоанна перебежала тропинку и замерла. На ствол осины был накрепко прилажен самострел — нечто вроде арбалета.

Длинный замысловатый ряд терминов военно-морского диалекта, донесшийся с другой стороны тропинки, говорил о том, что Ксави сделала аналогичную находку.