Татьяна Смирнова - Смерть на двоих

– Забавно, – проговорила Ирис, вглядываясь в сине-зеленые волны, – почему-то я совсем не удивлена.

– Чему тут удивляться? – хмыкнул Дик. – Мы живем в мире, где человек человеку – волк.

– Не оскорбляйте животных, – бросила Ирис. От ее радужного настроения не осталось и следа.

Лицо обдувал приятный легкий ветер. Кэти догадывалась, что к полудню тут начнется настоящее пекло, но сейчас, в тени оливковой рощи, было довольно приятно. Особенно приятно было растянуться на твердой земле, после того, как ненадежные воды носили их шлюпку несколько дней и берег то появлялся, то исчезал, а у них с Лайлой никак не получалось выгрести против волны. Господин Мехраб как получил обрывком цепи по голове, так и не приходил в себя. Правда, больным он был тихим и воду пил исправно, а с утра даже проглотил несколько раздавленных оливок, и это внушило Лайле надежду. На взгляд Кэти – совершенно необоснованную. Турок больше напоминал покойника, чем живого человека. Впрочем, цвет его лица как будто и вправду улучшился. Если перемена синеватого на зеленоватый могла быть хорошим признаком.

Это был их первых рассвет на незнакомой земле. Вчера, уже ближе к вечеру, им все же удалось пристать к берегу и вытащить из лодки бесчувственное тело турка. Саму лодку спасти не удалось. Пока возились с господином Мехрабом, оттаскивая его подальше от полосы прилива, хищная волна слизнула шлюпку – как будто той и не было. Ловить ее и пытаться вернуть женщины даже не пробовали. Лайла шумно расстраивалась, в потоке ее быстрой речи Кэти уловила, что крепкую лодку можно было продать, и на эти деньги купить лошадь или пару ослов. Усмехнувшись про себя, Кэти подумала, что пара ослов тут точно уже есть. Проглядеть бунт на собственном корабле!

Поток ее мыслей прервал быстрый говор турчанки.

– Что? – переспросила Кэти.

– Я должна оставить вас ненадолго. Присмотри за господином, – повторила женщина.

– Оставить? – Кэти испуганно привстала. – Куда ты? Зачем?

– Попытаюсь добыть нам какую-нибудь еду и, может быть, одежду.

– Добыть… то есть украсть? – снова переспросила Кэти.

Лайла пожала плечами:

– Предпочитаешь умереть с голоду?

– Но… может быть, можно попросить.

– Может быть, так и придется сделать. Но потом. Не сейчас. Пока на нас эта одежда, нам нельзя никому попадаться на глаза.

– А… что случится? – изумилась Кэти.

– Посмотри вокруг, глупая девочка, – Лайла повела рукой, – что ты видишь?

– Деревья, – все еще не понимая, ответила Кэти, – и что?

– А за деревьями?

Кэти посмотрела в том направлении, куда указывала сильная, загорелая рука Лайлы, унизанная браслетами. И ахнула с невольным восхищением. На горизонте вздымали свои вершины величественные горные громады. Кэти, выросшая на северном побережье Англии, никогда не видела, как земля тянется к небу. Самые высокие пики были белы от снега, а внизу зеленели оливковые и апельсиновые рощи.

– Какая красота, – шепотом произнесла она.

– Да… красота, – повторила Лайла с насмешкой в голосе, – ты, видно, никогда здесь не была.

– А что здесь такое? По твоему лицу можно подумать, что в этих горах живет дракон.

– Если бы, – вздохнула Лайла. – Случись выбирать, мы бы выбрали дракона, путь даже семиглавого и огнедышащего … Это Пиренейские горы. За ними лежит Франция, где мы могли бы найти приют, пищу и помощь. Думаю, там до сих пор живут мои родители.

– Твои родители? – поразилась Кэти. – Так ты не турчанка?

– Я родом из Оша. Мой отец – портной. У меня пятеро братьев и две сестры. Но я уже давно ничего о них не слышала.

– Не понимаю…

– Все просто. Я была очень красива. Очень. Отец надеялся, что меня посватает какой-нибудь богатый горожанин, но Бог распорядился иначе. Меня украли разбойники и продали пиратам. Потом я оказалась на невольничьем рынке, и меня купил господин Мехраб, – Лайла бросила в сторону супруга взгляд, полный нежности. – Он оказался хорошим господином. Я ни в чем не знала нужды. А когда я родила сына и стала первой женой… – она вздохнула, – до сих пор содрогаюсь при мысли, что могло быть иначе. Трех девушек, которых везли на одном корабле со мной, купил старый мерзавец Камал, который уже ничего не мог… Конечно, они не сумели оживить его мужскую суть, ведь ему было уже лет сто! В наказание за то, что они не угодили господину, он замучил их насмерть.

– Какой ужас, – ахнула Кэти, – но куда же смотрел судья?

– Судья? – горько переспросила Лайла. – Раб – собственность господина. Он может сделать с ним все, что захочет. Закон будет на его стороне.

– Значит, это неправильный закон!

– Только не скажи этого при господине, – предостерегла Лайла, – впрочем, даже если скажешь, он не поймет. Он так и не сумел выучить язык моей родины.

После недолгого молчания Кэти подняла на Лайлу внимательные глаза.

– Значит, у тебя было другое имя?

– Ах, да… И, похоже, настало время его вспомнить. Его и многое другое. Нам повезло, что ты так хорошо говоришь по-французски. Только некоторые звуки произносишь не совсем правильно… но я с тобой позанимаюсь, и все получится. Ты – Китти, здесь ничего менять не нужно, хорошее имя для француженки. Тебя назвали в честь святой Катерины. Я – Николь. Он – Жан-Пьер. Мы – твои родители, понятно?

– Понятно, – кивнула Кэти, – чего тут непонятного. Только как Жан-Пьер умудрился родиться и вырасти во Франции, не зная французского?

– Господь в своей неизреченной милости отнял у моего супруга и твоего отца дар слуха и речи, – с напускным благочестием проговорила Лайла-Николь, опустив глаза долу.

– Умно, – кивнула Кэти, – но зачем все это? Почему не сказать все как есть? Мы ведь всего-навсего жертвы.

– Это Испания, – произнесла Лайла таким тоном, словно объяснила все сразу.

– И что? – не поняла Кэти.

– Здесь не стоит быть ни мусульманином, ни протестантом. Таких, как мы, тут жгут на кострах. Любая ошибка может стоить нам жизни. Так что, прошу тебя – не ошибайся.

Лайла… вернее, Николь направилась в сторону оливковой рощи, оставив Кэти в тяжелых раздумьях. Господин Мехраб спокойно спал, и Кэти невольно позавидовала ему. «Сжигают на кострах», надо же… Впрочем, чему удивляться?

Бросив напоследок беспокойный взгляд на мужа и ободряющий – на Кэти, Лайла с грацией дикой кошки поспешила по тропе, ведущей вверх, вдоль зеленых стен, что террасами забирались в гору. Вскоре даже ее яркое одеяние перестало мелькать в густой листве. А шаги женщины Кэти перестала слышать гораздо раньше.

Она осталась одна. Господин Мехраб не в счет, даже если он придет в себя. Все равно они с турком не понимали друг друга.

Напившись воды из родника, Кэти почувствовала голод и с сожалением вспомнила все те незнакомые, острые яства, которые так упорно отталкивала на корабле. Сейчас бы ей сюда одно из тех аппетитно пахнущих блюд, она бы умяла его за обе щеки и даже не спросила из чего оно сделано… не говоря уже о том, чтобы протестовать против отсутствия вилки. Зачем вилка, когда есть пальцы?