Татьяна Смирнова - Смерть на двоих

«Эти благородные… – с усмешкой подумал солдат, отпирая ворота, – шагу лишнего не ступят, как будто развалиться бояться».

– Кто? – бросил он с высокомерием истинного караульного.

Дама, конечно, и рта не раскрыла. За нее ответил сидящий на козлах смуглый молодой мужчина:

– Клаудия Герардески желает поклониться Святому Ангелу, – и, видя, что швейцарец не торопится пропускать карету, со значением добавил: – и внести богатый подарок во искупление грехов своего покойного супруга.

Караульный хмыкнул. Супругу принцессы и впрямь было что искупать. Скандальные похождения по борделям главы дома Герардески и его не менее скандальную кончину в объятьях известной гетеры Аспазии со смаком обсуждал весь Рим и его окрестности. Тут, конечно, нужен такой дар, что в руках не унесешь. Лошади-то, вон, еле везут. Должно быть, сильно боится дамочка, что ее драгоценный лишнюю сотню лет в чистилище задержится. За супружеские измены, караульный, как и всякий приближенный к церкви, знал это совершенно точно, ад не полагался. Он коротко кивнул и пропустил карету во внутренний двор, где прятались в нишах мраморные ангелы, причудливо изгибался арочный мостик, соединявший башню со стеной, и тихо-тихо, почти на грани слышимости, журчал фонтан.

Склонив голову, вдова прошествовала под арку. Следом за ней из кареты проворно выскочила пара слуг и, кряхтя, но благоразумно воздерживаясь от ругательств, выволокла… и в самом деле сундук. Большой такой. С удобными ручками. Ну и ну. Впрочем, и это не было чем-то из ряда вон выходящим. Делали подношения Ангелу не только сундуками – кораблями и роскошными виллами. Всякое бывало. Когда смерть в глаза глянет, как-то все равно становится, сколько у тебя загородных поместий, шесть или пять. Зато котелки с кипящей смолой, да ров со змеями, да прочие прелести, так талантливо описанные господином Алигьери, начинают приобретать кое-какое значение.

Провожая взглядом слуг, швейцарец усмехнулся с чувством превосходства. Он караулил ворота к святыне и по этой причине чувствовал себя чуть ли не собратом апостола Петра. Надо думать, что рай ему был гарантирован.

Занятый этими приятными мыслями, караульный как-то упустил из виду мальчишку-форейтора. А зря.

– Так, до моста мы добрались. Вот он. Позвольте… – Рик задумчиво потер переносицу. – А куда же они ангелов дели?

– Каких ангелов? – переспросил один из корсаров.

– Ах да! – он щелкнул пальцами и пробубнил себе под нос: – Их же поставили на сто лет позже… – Рик обернулся, еще раз пристально осматривая все вокруг. – В этом городе я чувствую себя странно.

– В Риме все чувствуют себя странно, – пожал плечами его собеседник, – такой город. Так нам куда – вверх на стену? Или прямо – по мосту?

– Ни то и ни другое. Нам вниз. В воду.

– Прямо здесь?

– Да, а что? Тебя что-то не устраивает, Джим Хей?

– Чем-то тут таким пахнет…

– Дерьмом, – ответил Рик с подкупающей искренностью. – Сюда выходит канализационный колодец. Отсюда мы можем попасть прямо в бани замка. Это на первом этаже. Камеры здесь же, только в другом крыле.

– И что, мы поплывем через канализацию?!! Через всю эту вонь!

– А ты что, собираешься дышать под водой? Нет? Так какая тебе разница, чем там воняет? Кто не дышит, тот и не нюхает.

– Теперь понятно, почему ты не велел брать ручные бомбы, – пробормотал Джим. – Но непонятно, почему я, как дурак, буду плыть в говне, а Дерек, как граф, поедет в карете.

– Судьба у тебя такая, – исчерпывающе ответил Рик. – Ну, вперед! «Кто любит меня – за мной»! – вспомнив лозунг Жанны д’Арк, он «рыбкой» нырнул в мутную, отвратительно пахнущую воду.

Джим Хей содрогнулся, но все же последовал за капитаном. Двое других корсаров, Тим Собака и Боб Хлоп даже ради приличия не стали обозначать, что их что-то не устраивает. Им было обещано по пятьдесят фунтов каждому. За такие деньги там могло пахнуть чем угодно, хоть розами. Они перепоясались потуже и одновременно, почти без всплеска, ушли в зеленоватую муть.

Плыть пришлось долго. Наконец, больше на ощупь, они нашли колодец, идущий вертикально вверх. Упираясь спиной в одну стенку, ногами – в другую, Рик втащил свое мокрое, отвратительно пахнущее тело на четыре метра вверх, стараясь не думать о том, что в таком виде ему придется предстать перед Настей. Верх был перегорожен решеткой, но настолько старой, что она вылетела уже после второго удара.

– Ого! Вот это эротика! «Плейбой» нервно курит… – сидя на отполированных мраморных плитах, Рик в изумлении уставился на противоположную стену. Во всю ее длину располагались шесть гигантских фресок с участием Венеры и Адониса. Такая «Кама-сутра» для продвинутых. Идеал мужской красоты был и впрямь… идеален. А вот богине любви, на взгляд капитана, не мешало бы пару месяцев посидеть на какой-нибудь диете.

Вслед за Риком из колодца вылезли и остальные пираты. Но, в отличие от капитана, никто не стал пялиться на граффити эпохи возрождения. Видимо, он был здесь один такой любитель живописи. А парней интересовало другое:

– Нам куда, и сколько там охраны?

– Сейчас разберемся, – пообещал Рик, с некоторым трудом отрывая взгляд от фрески. Все-таки эти итальянцы – что-то особенное.

Разбираться пришлось недолго. Дверь сразу приглянулась Рику, и он решительно ее толкнул. За ней простирался довольно длинный коридор, подсвеченный несколькими светильниками. Несколько минут ушло на то, чтобы отряхнуться, все же дорога выпала не из приятных. Рик тщательно обтер обувь, чтобы не дай Нептун не поскользнутся. Ну и одежду тоже… как могли.

– Все, двинули, – прервал Рик наведение марафета и первым шагнул в коридор. Следом Джим и Тим. Замыкал шествие Боб. Как ни старалась они соблюдать тишину, но сейчас даже их осторожные шаги казались зловеще громкими.

– Тим, – Рик обернулся, – не топочи, как…

Тим сглотнул слюну и молча кивнул. Взгляд капитана был красноречивее слов.

Еще несколько метров – и в свете затухающего факела они различили дверь. Рик прислонился ухом, прислушался… дверь неожиданно открылась, и капитану крепко досталось по голове. В следующее мгновение яркий свет от светильника ослепил остальных. Но на их счастье так неудачно вышедший тюремщик и сам от неожиданности пребывал в прострации. Первым пришел в себя Джим. Его длинная рука, вооруженная тонким стилетом, метнулась вперед. Тюремщик чуть взвизгнул и уронил светильник. Рик, уже пришедший в себя, успел закрыть рот уже оседающему телу, и Джим для верности повторил удар. Тут уж и Тим с Бобом не сплоховали. Один подхватил светильник, а второй помог оттащить тело.

Рик с Тимом первыми переступили порог. Их взору открылся еще один коридор, который в конце заканчивался… открытой настежь дверью. Не сговариваясь, ночные гости выхватили двуствольные пистолеты, а следом вошедшие Джим и Боб из-за спины перекинули шестизарядные барабанные ружья. А ПИСТОЛЕТЫ С РУЖЬЯМИ НЕ ПРОМОКЛИ В ВОДЕ?