Михаил Серегин - Короткий путь на дно

– Профессия у нее такая, – вставил со смехом Джон.

– Заткнись, – одернул чернокожий своего помощника и продолжил свой разговор с Шарифом. – Спасают они, значит, этого человека, а он не хочет сказать, как попал сюда, зачем пришел в эти края. Так нельзя, юноша. Нехорошо это. А ты еще и просишь взять тебя с собой. Может, ты из полиции, может быть, ты один из наших врагов, а они у нас есть. Понимаешь?

– Простите, уважаемый… – ответил Шариф, который чувствовал себя очень виноватым.

– Можешь называть меня Раваджан.

– Простите, Раваджан. Конечно же, вы правы, но моя история такая, что ее первому встречному и не расскажешь, – начал оправдываться Шариф.

Он догадывался, что эти люди, естественно, никакие не путешественники и не туристы. Очевидно, они заняты каким-то делом и поэтому отправились со своими мулами и грузом через саванну. Судя по всему, они уже не в первый раз пересекают эти безлюдные места. И про полицию этот Раваджан не зря заикнулся. Значит, не хотят они встречаться с полицией. Тогда понятно, почему к нему отнеслись с таким недоверием. Наверное, этим людям можно рассказать всю правду. И Шариф стал рассказывать. Он рассказал, как погиб их главарь, как в отряде начался разброд и бесконечные споры, как он вляпался в аферу, заняв у бандитов деньги, как попытался отработать долг убийством, как попал сюда и чем все это закончилось.

Раваджан слушал не перебивая, чертя перед собой что-то на земле веткой. Джон и Любо периодически вставляли различные восклицания и замечания, но тоже не перебивали рассказчика. Наконец Шариф закончил свое повествование.

– Ладно, – сказал Раваджан, – поглядим на тебя. Помощники мне нужны.

– Вы мне верите? – обрадовано воскликнул Шариф.

– Как тебе сказать, сынок… – История твоя похожа на правду. Да и знаю я кое-кого из твоих знакомых. А если соврал, – Раваджан вдруг прищурился, и черные его глаза сделались беспощадными, как два дула револьверов, – тогда ты пожалеешь, что тебя не сожрал леопард. Запомни эти слова!

Шариф попытался вскочить – ему очень хотелось убедить этих людей, что он рассказал им чистую правду, – но ногу в щиколотке пронзила острая боль.

– Не вставай, – остановила Шарифа Мун, взяв его за рукав, – ты при падении ногу вывихнул. Мы тебе ее вправили, но пока ходить не стоит.

Когда совсем рассвело, караван из трех мулов был уже в пути. Груз немного перераспределили, и Шариф теперь с забинтованной ногой восседал на одном из вьючных животных. Его новые попутчики так и не объяснили, кто они, что везут и куда следуют. Но у Шарифа теперь, по крайней мере, была какая-то опора в жизни, определенная цель.

Караван шел медленно – как понял Шариф, его попутчики не выбирали прямой путь, а старались передвигаться по тем участкам саванны, где растительность была гуще. Или спускались в низины, шли по руслам пересохших рек. Раваджан и в этот день, и на следующий не оставлял Шарифа в покое. Он часто подходил к юноше и задавал новые вопросы. Про деревню, где жил Шариф, про рыбаков, про Ахмада и Халида. Много расспрашивал про город, куда рыбаки возили свой улов.

Вечером с мулов снимали вьюки и ящики, стреноживали животных и разводили костер. Между собой новые товарищи Шарифа разговаривали мало. Да и с ним, кроме Раваджана, почти никто не разговаривал. Самому же Шарифу, после того как он рассказал о себе все, наоборот, очень хотелось говорить – о том, что его беспокоило, что наболело в душе, о своих планах на будущее. Но Раваджан только задавал вопросы. С Любо и Джоном заводить душевные разговоры не хотелось, во-первых, из-за их отталкивающего внешнего вида типичных головорезов, а во-вторых, потому что они были белыми. Белым – кроме, пожалуй, русских – Шариф не доверял.

Собеседника Шариф нашел в лице Мун, которая продолжала его опекать. Юноша не знал, что это именно она спасла ему жизнь, настояв ночью на том, чтобы отправиться на звуки выстрелов. Но она подкупала его своим вниманием к нему и добротой. Кроме того, эта тридцатилетняя женщина была очень красива и обаятельна. Ничего удивительного, что Шариф уже через два дня был влюблен в нее по уши. Он нарисовал себе романтический образ прекрасной и таинственной незнакомки. Лелея в своей душе этот образ, Шариф не задумывался о том, чем занимается эта женщина, чем зарабатывает себе на жизнь. На прозрачные намеки относительно ее профессии, которые порой делал Джон, Шариф не обращал никакого внимания.

В один из вечеров, когда Раваджан в очередной раз пообещал Шарифу, что даст ему работу, юноша сидел у костра в обществе Мун. Ему было так спокойно, как не было уже очень давно. Так же хорошо ему было только в Находке, в доме у Александра Кузьмича и Аси. Но это было очень давно. Шариф сидел рядом с женщиной и философствовал по поводу своих планов на жизнь. Мун слушала его со странной улыбкой на лице. Шариф не мог понять, то ли она относится к его словам с одобрением, то ли скептически.

– А почему ты обязательно хочешь быть богатым? – неожиданно спросила его Мун.

– Как зачем? – удивился Шариф ее непониманию очевидного. – Когда я буду богат, я буду независим.

– От чего? – со снисходительной улыбкой снова спросила Мун.

– От чего? Не от чего, а от кого, – убежденно заявил Шариф. – Я буду независим от других людей. Я смогу покупать все, что захочу, и делать все, что захочу. Богатых все уважают и с ними все считаются.

– Вот оно что! – засмеялась Мун. – Вот где твое больное место. Ты, наверное, очень долго страдал от того, что с тобой не считались, не уважали тебя, как ты этого хотел.

Шариф открыл было рот, чтобы возразить, но не нашел, что ответить. В глубине души он понимал, что Мун его раскусила, но признаваться ей в своем больном самолюбии не хотелось.

– Ты одного не понимаешь, Шариф, – продолжала женщина, – что богатство делает человека очень зависимым. Он зависит от людей, которые на него работают, потому что их надо заставлять работать – так, как это нужно тебе, а не так, как этого хочется им. Нужно все время думать и помнить об этих людях. А еще нужно все время думать о своих деньгах, потому что их очень легко потерять. Деньги должны приносить доход. Это значит, что ты зависишь от банков, от предприятий, в которые эти банки будут вкладывать твои деньги, пытаясь на них заработать. Ты не представляешь, сколько тебе будет нужно помощников для управления твоим богатством. Чтобы быть уверенным, что тебя не обворовывают, тебе постоянно нужно быть в курсе всех своих дел. У тебя не будет и секунды свободного времени, чтобы насладиться тем богатством, о котором ты так мечтаешь. Так стоит ли к этому стремиться? Стоит ли стремиться к добровольному рабству?

– Не может быть! – удивленно воскликнул Шариф, ошарашенный нарисованной Мун картиной жизни богатого человека.