Джулия Грин - Неукротимое сердце

— Твой милый французишка опаздывает сегодня. Ты заставила его нести вахту или этот новичок из Уэльса брезгует кабаком?

— Вовсе нет, Бью, — сдержанно ответила Кейт, резко дыхнув на стакан, который протирала. — Дюма и я сохраняем партнерство. Ты не поверишь, он очень удобен, этот Дюма, этакая маленькая смешная обезьянка. Но сегодня он на вахте.

— Так что свет очей твоих померк в темных водах. Решила выйти замуж за него, Кейт?

— О-ля-ля, сэр, — воскликнула Кейт насмешливо, — Оноре всего лишь… каприз, но когда мне надоест, я найду что-нибудь получше. — Кейт засмеялась и внимательно посмотрела в медный котелок, стоящий перед ней среди неровных рядов сосудов. — Какого-нибудь парня, который будет обладать хотя бы частью его достоинств.

— И тебе следовало бы иметь кой-какое достоинство, любовь моя. Такое личико и фигура пропадают, отданные этому подлому висельнику. — Бью запрокинул голову и засмеялся.

Непонятный человек, подумала Кейт. Никогда нельзя было угадать, что он на самом деле думал или что имел в виду, когда говорил, а говорил он странные вещи. Но самой необычной была его манера вести себя. Иногда Кейт испытывала тайное чувство обиды из-за этого. Может быть, она была недостаточно хороша для молодого джентльмена, который когда-то распутничал в Новом Орлеане? Может быть, так, однако каждый самец в ее команде, молодой или старый, рано или поздно пытался обольстить ее. И, какими бы замаскированными ни были эти попытки, они никогда не ускользали от настороженного взгляда Кейт.

Ее планы никогда не расходились с делами. Когда настал день и у нее появилось достаточно много денег, чтобы купить дом Мухьюнов и землю в Пензансе, а потом выйти замуж, Кейт поклялась, что никогда не взглянет на другого мужчину. Никогда. Во всяком случае, мужчины не волновали ее. Однако так ли на самом деле? Ведь она посматривает на Бьюргарда де Ауберга. Почему такой человек, как он, одинок? Не было сомнения, что в этот вечер он чувствовал себя одиноким, несмотря на ленивый, безразличный взгляд его серо-голубых глаз.

Спавшая под одним из столов собака вскочила, залаяв на единокровного брата Кейт, когда тот появился на пороге.

— Ну, Кейти! Наш поход в прошлую ночь оказался очень удачным, — крикнул он и, прихрамывая, направился к бару. Давало о себе знать пулевое ранение в левое колено. — Черт побери! Ты, наверное, решила заморозить меня, оставив на ночь в море, и мне пришлось все время грести против этого проклятого течения, когда я отплывал от корабля.

Поприветствовав играющих в вист, он протопал к огню согреть ноги.

— Кейт! Двойную порцию рома! Как можно скорее!

— Тебе уже достаточно, Син, — сказала Кейт со скрытым раздражением.

— Ну, будь добра, — сказал Син, смеясь.

Он обнял Кейт за талию, без особого усилия поднял ее и усадил на стойку бара. Ее безмолвное раздражение стало явным, когда, нащупав складки се объемных нижних юбок, Син сказал:

— Черт возьми, сестричка, а где же твой пояс?

— Расстегнулся, Син, сам собой. — Смеясь, Кейт оттолкнула его и пошла за ромом. Ей было трудно отказать Сину в чем-либо, когда он был в таком настроении.

Картежники и пара краснолицых членов команды, которые с нескрываемым интересом наблюдали за появлением Сина, улыбаясь, отвернулись.

Вошел, шаркая ногами, темнокожий мальчик с Барбадоса. Его кожа стала аспидно-серой от холода. Он принес бесформенный узел, замотанный в одеяла.

— Ты, Алсибиэйд, отнеси Люцифера на кухню погреться, — крикнул Син.

Бью приподнял свою изогнутую бровь:

— Что у тебя там? Последняя оставшаяся на Корнуолле девственница?

У Сина вырвался низкий восторженный смешок:

— То, что несет Алсибиэйд, мой дорогой, — единственный бойцовый петух в этой части Англии, который может разнести в пух и прах твоего Дария Великого.

— Ну уж? — При мысли о петушиных боях с лица Бью исчезло выражение тоскующего в одиночестве человека. — Полагаю, у тебя еще осталась твоя доля денег от вчерашней добычи?

— Да, но предупреждаю, мой американский друг, — Син потер руки, — Люцифер жесток в деле. Он убил Наполеона Билли Симпсона на прошлой неделе, а сам не получил ни одной царапины. А как поживает твоя прекрасная храбрая птица?

— Дарий Великий и я готовы оказать вам услугу, сэр.

— Вот, Син, я приготовила «Ямайку с Барбадосом», чтобы согреть тебя с головы до ног. — Кейт улыбнулась, предлагая большой дымящийся бокал с яркими дольками апельсина и лимона, посыпанными гвоздикой и корицей. — Гарантирую, что это согреет твоего лучшего друга тоже.

— Он может немного погреться, — согласился Син, сверкнув черными глазами. — Ну, Бью, там, наверное, дьявольски горячий угол от шотландского виски?

Бью заметил, что один из игроков в вист, маленький человек с неряшливой, растрепанной шевелюрой и лицом, похожим на сморщенную, потемневшую ягоду, вспыхнул и мрачно посмотрел на Сина через плечо.

— Ты опять выступаешь против Фергуса Мак-Томсона? — спросил он.

— Да! — Син мрачно кивнул, и тень повторила его движение на сосновой панели позади. — Да! Полагаю, эта чертова пиявка не будет счастлива, пока не оберет меня дочиста, как Кэмпбеллы обобрали Мак-Дональдсов.

Джон Мерлин поспешно вышел вперед с улыбкой на покрасневшем лице.

— Ну, ну, парни. Не лайтесь как старые прачки.

Кейт склонилась над стойкой бара. По ее глазам было видно, что она внимательно следила за вспыхнувшим спором.

— Слышал, Син? Фергус ставит фунт на птицу Бью.

— Пусть ставит два, и по рукам.

Человек со сморщенным лицом мрачно кивнул:

— Принято!

— Пусть такой риск будет вознагражден, — усмехнулся Бью.

— Готова твоя птица? — спросил Син.

— Вполне. Я подложил горячие кирпичи под клетку.

Кейт, довольная, крикнула: «Алсибиэйд!» Да так громко, что парень тут же выскочил, спотыкаясь, из кухни с куском утки во рту.

— Вот что, вытри рот и отправляйся в Кэмелфорд, Элефант и Кастл, пусть люди узнают, что Дарий Великий выходит на бой. А затем передай в Харп и Кроун. Если у кого-нибудь есть петух для поединка, скажи, чтобы прихватил с собой.

Через некоторое время бар с низким потолком наполнился острыми запахами табачного дыма, влажной шерсти, спиртных паров и человеческих тел. На арене сражались друг с другом две пары зеленых петухов, которые никогда раньше не выставлялись в качестве противников.

С трудом успевая наполнять большие и маленькие кружки, Кейт уже взмокла, как невеста в июне, когда подошел ее брат Син с пустым бокалом.

Повсюду летел пух, садясь на одежду и волосы мужчин, и вскоре яркие капли крови начали окрашивать посыпанный песком пол гостиничной переносной петушиной арены. Когда настало время главной схватки, дым висел голубым нимбом вокруг большого корабельного фонаря, подвешенного за стропила. Воздух был бы еще хуже, если бы постоянно не открывали и не закрывали дверь. Собака, выгнанная во двор в интересах соблюдения правил борьбы, начала скулить из-за начавшегося дождя.