Карл Май - Робер Сюркуф

Немного спустя Сюркуф со своими людьми и Карима с даяками тронулись в путь. На подходе к морю они увидели, как от «Сокола» отвалили шлюпки, чтобы доставить их на борт. Даяки получили сполна все, что им было обещано и выторговано за золото.

Сюркуф провел в бухте Сакуру три дня и ушел, сердечно распрощавшись с малайцами.

Консульство стало империей, и сделавшийся великим маленький корсиканец окружил себя роскошным двором. Вся Европа внимала его голосу, и только гордый Альбион нарушал стройный лад этого политического концерта.

Французские гавани уже несколько лет были столь плотно блокированы англичанами, что ни единому французскому кораблю не удавалось проскользнуть в море. Блокада существенно стесняла французскую торговлю. Впрочем, и колоний у Франции почти не осталось — они стали английскими.

Планы Наполеона высадиться на побережье Великобритании не сбылись. Не было хорошего флота и людей, чьи имена могли бы стать в одном ряду с британскими адмиралами.

И все же еще в 1801 году Наполеон мог стать владельцем изобретения, с помощью которого нагнал бы страха на Англию. Знаменитый американский механик Роберт Фултон прибыл в Париж, чтобы доказать, что корабли могут двигаться силой пара. Опыты его, однако, тогда остались без внимания. Тогда Фултон уехал в Англию, но и там лавров, увы, не стяжал.

И все же он не оставил свой проект и через два года снова появился в Париже.

Он провел по Сене свой первый опытный паровой бот, но заинтересовать этим никого и на сей раз не смог. Тогда изобретатель обратился прямо к первому консулу и был удостоен аудиенции. Они встретились в кабинете Бонапарта в Тюильри.

— Без сомнения, без силы пара судоходству не обойтись, — сказал Фултон после долгих обсуждений его изобретения. — Маневренность судна возрастет во много раз, ведь оно не будет более зависеть от ветра и парусов. Флот государя, который первым построит паровые военные корабли, сразу станет самым сильным в мире.

Консул выслушал его молча, с саркастической улыбкой на губах, затем взял Фултона за рукав и подвел к окну. Указывая на прохожих, спешащих по своим делам мимо дворца, он спросил с усмешкой:

— Вот, видите новейшее изобретение во рту многих этих людей?

— Вижу, — ответил Фултон. — Это сигары, теперь их начали курить и во Франции.

— Вот-вот! Все эти курильщики — живые паровые машины. Они выпускают пар, и только!

— Осмелюсь заметить, что дым — не пар. Пара при курени сигар не бывает.

— Пар или дым, — брови первого консула сердито насупились: он не привык, чтобы его поправляли, — не всели равно! Откуда в сигарном дыму может взяться сила, способная двигать корабль? Это же смешно!

Наполеон отступил от окна и ледяным тоном произнес:

— Я далек от того, чтобы вверять свою судьбу вашему пару. Мне подробно доложили о сути вашего изобретения, и я вынужден разочаровать вас — я не на вашей стороне.

Фултон вышел. Снова неудача, а он так надеялся на эту встречу. Не на высоте, впрочем, оказался и консул. Наполеон и представить тогда не мог, что полтора десятка лет спустя, ссыльным императором, он с горечью будет вспоминать об этом роковом часе.

Вспомнить же о своем просчете ему пришлось значительно раньше: всего через каких-нибудь полтора года. Провозглашенный к тому времени императором, Бонапарт собрал близ Булони значительные группы войск, чтобы осуществить высадку в Англию. В ответ на это англичане так ужесточили блокаду французских портов, что ни одному французскому кораблю выскользнуть в море больше не удавалось. Морской министр не знал ни минуты покоя и едва ли не ежедневно совещался с императором, не приходя при этом, однако, к обоюдному согласию.

Во время одной из таких бурных дискуссий, когда речь вновь пошла о блокаде французских портов, министр сказал:

— Положение наше, нет слов, бедственное, но тем радостнее узнавать, что не перевелись еще смелые и хваткие люди, способные разжать мертвую хватку британских морских псов.

— Кто это? — сверкнул глазами император. — Неужели Уге наконец-то решился?

Генерал Уге был одним из немногих французских моряков, которым удавались иной раз отдельные операции.

— Нет, — ответил министр. — Это нечто иное, почти целый маленький морской роман.

— Так расскажите же, хоть я и не любитель романов.

— Один фрегат из английской эскадры коммодора Дэнси высадил десант на остров Белль-Иль, возле Ле-Пале. Пока команда находилась на берегу, подошел небольшой бриг под английским флагом, стал борт о борт с фрегатом и захватил его. На обоих кораблях подняли французские флаги, и бриг ушел вместе с захваченным фрегатом. На другое утро этот самый фрегат, ведя за собой, словно пленника, бриг с нидерландским флагом, лихо подошел к английской эскадре, крейсирующей у Бреста. На мачте его гордо реял «Юнион Джек» [48] «Юнион Джек» — популярное просторечное название государственного флага Великобритании. , и все капитаны, опознавшие фрегат, решили, что он прислан коммодором Дэнси с пакетом к командиру эскадры и по пути захватил «голландца» с грузом для Франции.

А дальше происходит вот что. Фрегат, как положено, дает салют, и все корабли эскадры отвечают. Он подходит к флагману и проводит маневр, будто собирается лечь в дрейф. И вдруг английский флаг ползет вниз, а на мачту взбирается французский. То же и на бриге. Оба корабля выпаливают всем бортом по гигантскому корпусу английского флагмана — линейного корабля со ста двадцатью пушками, мигом набирают ход и благополучно уходят к Ле-Гуле, под защиту береговых батарей. Англичане, разумеется, бросились в погоню, но, попав под огонь батарей, вынуждены были отвернуть.

Глаза императора сияли.

— Что за геройская схватка! Просто не верится!

— Сир, я рассказываю о реальном событии.

— Однажды я и сам был свидетелем подобной отважной эскапады. Один молодой моряк захватил английский корабль и прошел на нем, совершенно не таясь, сквозь весь флот адмирала Худа. Этого человека зовут Робер Сюркуф. А как зовут вашего капитана?

— Вы уже назвали его, ваше величество.

— Надо попытаться разыскать этого Сюркуфа и дать ему пока что линейный корабль, а потом и эскадру.

— Я благодарю ваше величество от его имени. Он доставил нам не только взятый с боя фрегат, но и донесения, письма и деньги с Иль-де-Франса [49] Иль-де-Франс — так назывался одно время остров Маврикий. Первыми европейцами, посетившими остров, были португальцы; они назвали его Илья-ду-Серни (Лебединый остров). В 1598 г. на остров прибыли голландцы, они переименовали его в честь штатгельтера Нидерландов Морица Оранского в Маврикий. В XVIII веке голландцев сменили французы, которые высадились на остров в 1715 г. Тогда-то остров и получил название Иль-де-Франс (буквально: Французский остров), которое носил вплоть до 1810 г., когда Маврикий перешел в руки англичан. и Бурбона [50] Бурбон — старое название острова Реюньон, ныне — заморского департамента Франции. . Губернатор Иль-де-Франса сообщает, что, находись этот молодой бретонец на своем настоящем месте, он мог бы стать для англичан подлинной грозой.