Эмиль Новер - Капитан «Дьявол». История пирата (часть первая)

— Отец!

Джозиана подоспела вовремя. Еще полчаса — и ей пришлось бы только сожалеть, стоя у окровавленного трупа.

Лицо девушки пылало гневом: глаза, в которых читалось презрение и сожаление, что отец выступает в такой неприглядной роли, метали молнии в сторону губернатора, который стоял, словно пригвожденный к месту, с окровавленным бичом в руке, будучи ошарашенным неожиданным появлением дочери.

Вид дочери рядом с наказываемым рабом отрезвляюще подействовал на губернатора. Легкомысленная девчонка! Позволить такое в присутствии его рабов, слуг, подчиненных, английского капитана! Нет, Стейз этого так не оставит.

— Джозиана! — загремел над двором властный голос.

Девушка быстро обернулась к отцу и, обратив на него взор своих пламенных глаз, почти крикнула:

— Да! Я — Джозиана, я — ваша дочь и мне стыдно видеть своего отца в такой грязной и подлой роли. — Быстро подойдя к нему, она не менее горячо продолжала: — Разве вы не могли поручить это кому-нибудь другому? Как вы не постеснялись унизиться в глазах подвластных вам людей? В вас нет ни капли христианского милосердия! Неужели вы подлый язычник? Тогда я не ваша дочь, а вы мне не отец!

Услышав такое заявление, Стейз опешил: если до этого он пытался вставить слово в гневный поток Джозианы, то теперь прекратил эти попытки, не зная, что можно сказать.

Капитан попытался помочь губернатору и произнес:

— Должен заметить, прекрасная леди, что вы слишком много внимания уделяете этой грязи, что неприятно удивляет меня.

— Вы бы лучше позаботились о грязи на вашем корабле, чем искать ее в делах губернатора Багамских островов, — бросила девушка в лицо оторопевшему от неожиданности мужчине. Обращаясь к отцу, Джозиана дрожащим от волнения голосом произнесла: — Мне стыдно за вас, отец! Как, как, вы, губернатор, могли опозорить себя перед всеми и пасть так низко! И я — ваша дочь! О боже!

Джозиана больше не могла говорить. Из ее прекрасных глаз неудержимым потоком побежали слезы, стекая по раскрасневшимся щекам, и девушка бросилась в дом.

Губернатор не смог выдержать вида слез своей дочери и, извинившись перед капитаном Чарниксом, велел расковать раба и поспешил в дом. Но, уходя, он успел бросить своим верным псам:

— Если жив, бросьте в подвал, пусть подыхает, мразь!

Когда-то у губернатора был небольшой подвал, где хранились спиртные напитки, и находился он недалеко от утопающего в зелени дома главы колониальной администрации. Но со временем Стейз счел неудобным такое отдаление и приказал расширить подвал, находившийся под домом, не забыв при этом и старое место. Подземное хранилище стало теперь казематом, предназначенным для тех, кто осмеливался оказывать сопротивление деспотизму губернатора. Ходили слухи, что Стейз велел прорыть ход от старого подвала к новому и лично появлялся в застенке, превращая его в камеру пыток. Однажды несколько рабов сломали деревянный люк подвала, чтобы помочь своему обреченному товарищу, но им пришлось уйти, ни с чем: Стейз позаботился о железной решетке, наглухо перекрывавшей вход.

Сюда и поместили еле живого ирландца. Он лежал на холодном земляном полу, а ледяная вода, скапливающаяся на потолке, время от времени каплями срывалась вниз, жгучим холодом пронизывая изодранное тело мятежного каторжанина. Помимо этого злобные мухи Багамских островов, почуяв запах крови, слетелись на взлохмаченную бичом спину, усиливая и без того нестерпимые муки.

Кинг не знал, сколько времени он провел здесь, но отлично понимал, что отсюда вынесут только его закоченевший труп. В те недолгие минуты, когда жестокая боль, терзавшая измученное тело, утихала, Сэлвор задавал себе один и тот же вопрос: правильно ли он поступил? Ведь без него не состоится побег, и люди, доверившиеся ему, навечно останутся в этих местах. Никогда им не видать родной земли? Значит, он предал их? Кинг не раз с горечью приходил к такому выводу, но неизменно говорил себе, что поступить иначе он не мог. Не вступись он за беззащитную соотечественницу, и до конца своих дней Кинг проклинал бы себя за малодушие. Но товарищи, их совместные планы, побег… Сэлвор не находил ответа.

Кинг скорчил гримасу боли, почувствовав, как вода вновь обожгла изодранное тело и в тот же миг услышал скрип открываемой двери. Сэлвор вспомнил все, что слышал о потайном ходе и тайных визитах губернатора, и решил, что Стейз пришел затем, чтобы добить его. Собрав все силы, он, с трудом ворочая языком, произнес:

— Явился, палач… — и грязно выругался.

К немалому удивлению Сэлвора, ответом на его слова было молчание. Но еще больше он удивился, когда услышал шуршание женского платья. Яркий свет ослепил глаза: против его лица опустился фонарь. Легкий ветерок обдул исполосованную спину ирландца и он уже не чувствовал укусов кровожадных мух. Потом Кинг услышал журчанье воды и что-то большое и мокрое обожгло раны леденящим холодом. Сэлвор громко охнул и вновь разразился отборной бранью. Он сумел чуть приподнялся и вновь рухнул в разжиженную землю. Стоная сквозь стиснутые зубы, ирландец приподнял голову и почувствовал, как нежная рука поддержала ее за грязный подбородок и ласковый женский голос произнес:

— Потерпите немного, Сэлвор!

Кинг не поверил своим ушам — этот голос мог принадлежать только дочери губернатора, но как это возможно!

Однако, кто тогда отирал лицо ирландца влажной тряпкой?

Не ангел же ворковал в этом аду!

Кинг усилием воли заставил себя разомкнуть веки и посмотрел на посетителя.

Джозиана! Девушка была в простой рубашке белого цвета, рукава которой были закатаны выше локтей, в серой домотканой юбке, на которой лежала голова Сэлвора. Распущенные волосы были убраны под рубашку.

— Еще немного, Сэлвор, потерпите!

Ирландец медленно разжал челюсти.

— Какого черта… вы… что здесь делаете?

Джозиана мягко улыбнулась.

— Кажется, можно понять, но все вопросы потом.

Девушка положила голову Кинга на дощечки, которые принесла с собой, отерла правую руку ирландца и положила ее туда же. Придвинув к себе принесенную корзиночку, она достала из нее бутылку, откупорила ее и аккуратно приставила горлышко к губам ирландца. Кинг жадно втянул в себя жидкость и почувствовал, как по телу разливается приятное тепло от хорошего вина.

— Черт возьми, леди, — сказал Сэлвор, утолив жажду. — Вы второй раз спасаете мне жизнь, а я, грешный, ничем не могу отблагодарить вас.

— Не стоит говорить об этом, Сэлвор, — произнесла Джозиана. — В вашем положении это очень затруднительно, но я заранее уверена, что вы сделаете все возможное, чтобы доказать свою признательность.

— Почему вы так думаете? — спросил Кинг.