Рафаэль Сабатини - Черный лебедь. Романы

Задав курс, капитан спустился вниз ужинать. Большие кормовые окна стояли широко открытыми, и в них отступала зеленая масса острова. Капитан Брансом без сожаления подумал, что больше никогда его не увидит. Его хорошее настроение основывалось на том, что последний заход на остров сделан, товар погружен и уже определенно можно думать о доме и безмятежном покое в лоне семьи, почти забывшей о нем. Тем не менее, он пребывал в уверенности, что, подобно ему, семья с радостью воспримет его отставку и вознаградит его за все эти годы тяжелого труда и мужественно перенесенные опасности и лишения.

Удовлетворенность сделала его сверх меры болтливым. Плотный, оживленный сидел он в рубашке во главе стола, который обслуживал одетый в белую куртку негр-стюард Сэм и выделенный ему в помощь слуга месье де Берни. Пиршество в этот вечер затянулось. Здесь были и свежее мясо, и черепаха, и овощи, взятые на борт днем, а также жареный тунец, которого после полудня поймал де Берни. По такому случаю капитану предоставился случай угостить своих пассажиров сладким перуанским вином, которое он на свой грубый вкус находил весьма изысканным.

Месье де Берни выпил за благополучное возвращение капитана и многие счастливые годы в лоне семьи, находившейся так далеко, и которую он так редко видел.

- Может показаться странным, - сказал капитан, - чтобы человек почти не знал собственных детей. Чудовищно! Четверо прекрасных мальчишек почти выросли и возмужали, а для меня они пока как посторонние люди. - Задумчивая улыбка осветила его красное добродушное лицо. - Но теперь будущее принадлежит нам, и оно должно вознаградить меня за прошлое. К тому же в Бэббикомбе меня ждет кроткая, терпеливая женщина. Теперь я буду рядом с ней и докажу, что годы, проведенные вдали, не пропали зря. А этот мой последний рейс обещает быть удачным. Мы получим кучу денег за эти шкуры, когда продадим их дома. Старый Лафарж хорошо услужил мне в этот раз.

Упоминание о старом торговце-французе разрушило ход его мыслей. Он взглянул на де Берни, одиноко сидевшего у края стола. Напротив француза, справа от хозяина, сидел майор с Присциллой.

- Странно, - продолжал капитан, обращаясь к де Берни, - что вы случайно встречаете старого буканьера через столько лет. И странно, что я не вспомнил вас, хотя ваше имя и было мне чем-то знакомо, пока Лафарж не напомнил мне.

- Да, - спокойно согласился де Берни, - жизнь - это цепь странных случайностей. Встретив его, я вспомнил прошлое.

Майор насторожился. Он услышал интересные факты, которые следовало разузнать.

- Вы говорите, что француз-торговец был когда-то буканьером?

Ему ответил де Берни.

- Клянусь честью, что мы в Санта-Каталине были немногим лучше. А затем и вовсе ушли с Морганом.

- С Морганом? - майор отказывался верить своим ушам. - Вы имеете в виду Генри Моргана?

- Да, сэра Генри Моргана. Нынешнего губернатора Ямайки.

- Но... - Майор, нахмурившись, сделал паузу. - Вы хотите сказать, что тоже плавали с ним?

Де Берни, словно не замечая недоверчивости в его голосе, ответил просто и естественно:

- Ну, конечно, Я участвовал в его походах. Был с ним в Порто-Бело и в Панаме. В Панаме я командовал французским контингентом его отряда. И мы тогда достаточно отомстили за кровь, пролитую в Санта-Каталине.

Мисс Присцилла слушала необычайно настороженно и внимательно. Не зная этих событий, объяснявших волнение майора, она видела в этом только новую историю о смелых подвигах и надеялась, что де Берни убедят рассказать ее. Но лицо майора приняло озадаченный вид и казалось несколько побледневшим. Всем своим видом он выражал удовлетворение собственной проницательностью, которая под важным видом и привлекательностью, под галантностью и искусством певца открыла его истинную сущность. Назвав француза искателем приключений, он ошибся даже в лучшую сторону.

Наступила долгая пауза, во время которой де Берни взял себе ломтик мармелада из гуавы и наполнил бокал вином. И когда он ставил приземистую бутылку назад, майор, наконец, взорвался:

- Значит, вы просто... просто проклятый пират! И, чтоб мне лопнуть, у вас еще хватает наглости признаться в этом!

Мисс Присцилла и капитан одновременно воскликнули в тревоге:

- Барт!

- Майор Сэндз, сэр!

В каждом из возгласов сквозило осуждение. Но месье де Берни, не проявляя обиды, улыбнулся в ответ на их страхи и махнул своей рукой, успокаивая их.

- Пират? - он выглядел почти довольным. - Ну, нет. Флибустьер? Извольте. Или буканьер.

- Какая разница, - скривил губы майор.

- Разница? О, разница в самой сути, - пришел на выручку капитан Брансом, поскольку де Берни похоже не собирался давать объяснения. - У буканьеров было нечто вроде хартии. Поощряемые правительствами Англии и Франции, они сдерживали алчность Испании, совершая набеги преимущественно на испанские корабли и поселения.

- И делали это, клянусь, как никто другой, - поддержал капитана де Берни, развивая эту мысль дальше. - Вы бы не усмехались, майор, если бы пересекли с нами Дарьен.

Он начал вспоминать. Рассказал об этом невероятно сложном переходе, проделанном частично пешком, а частично водой, по реке Чагрес. Описал трудности, которые они встретили и преодолели: как 8 дней шли без пищи, спасаясь лишь изредка попадавшимися яйцами аллигаторов с отвратительным запахом мускуса, как вынуждены были есть полоски кожи, употребляя даже собственные ремни, чтобы обмануть измученные голодом желудки, и как в истощенном состоянии, шатаясь от усталости, появились, наконец, в виду Панамы. Панамы, которая была предупреждена и приготовилась встретить их пушками и конницей, превосходя их в численности в три раза.

- Если бы только испанцы отогнали свой скот из саванны, где мы расположились на ночь перед боем, то мы бы от голода стали для них легкой добычей. И я бы сейчас не рассказывал вам об этом. Но скот все же остался, молодые волы и лошади. Мы убивали животных и ели мясо почти сырым. Так, милостью божьей, мы смогли восстановить свои силы, провести атаку и взять штурмом город.

- Милостью божьей! - возмущенно воскликнул майор. - Это богохульство, сэр!

Но де Берни остался спокойным.

- Вы слишком нетерпимы, майор, - только и сказал он.

- К ворам? Конечно. Я называю вещи своими именами, сэр. И можете не стараться придать романтический ореол грабежу Панамы. С каким бы искусством вы не рассказывали о нем, все равно это останется только грабительским набегом, а люди, участвовавшие в нем - Морган и его головорезы - останутся кровожадными бандитами.

Ввиду такого оскорбительного поведения майора, капитан сильно встревожился. Кем бы ни был месье де Берни сегодня, от прежних времен, когда он занимался ремеслом буканьера, у него в жилах должна была течь горячая кровь. Если она вскипит, может произойти беда, а капитан не хотел ничего подобного на борту «Кентавра». Он начал было обдумывать план вмешательства, но француз, по-прежнему не проявлявший признаков раздражения, опередил его: