Cecil Forester - Все по местам

– «Нативидад» поднял еще один флаг на ноке рея, сэр. Нет, это не флаг, это…

Это было человеческое тело. Черное на фоне голубого неба, оно медленно поднималось, дергаясь и крутясь в воздухе. Через мгновение второе тело подтянули к другому ноку рея. Все глаза неосознанно устремились на Эль Супремо. Он по-прежнему смотрел вдаль, ни на чем не фокусируя взгляда, но все знали, что он видел. Английские офицеры в поисках указаний поспешно взглянули на капитана и, подчиняясь его примеру, неловко притворились, будто ничего не заметили. Дисциплинарные меры на корабле иной нации – не их ума дело.

– Обед будет вскоре подан, Супремо, – сказал Хорнблауэр, сглотнув. – Соблаговолите пройти вниз?

Все так же молча Эль Супремо спустился по трапу. Внизу его малый рост стал еще заметнее – ему не приходилось нагибаться. Голова его слегка касалась палубных бимсов, но их близость не заставляла его пригнуться. Хорнблауэр поймал себя на глупом чувстве – он подумал, что Эль Супремо и не пришлось бы нагибаться, что палубные бимсы скорее поднялись бы, чем святотатственно ударили его по голове – так действовало на него молчаливое достоинство Эль Супремо.

Полвил и помогавшие ему вестовые, в лучших одеждах, придерживали занавески, по-прежнему заменявшие убранные переборки. У входа в каюту Эль Супремо на мгновение остановился и, впервые со своего появления на борту, разжал губы.

– Я буду обедать здесь один, – сказал он. – Пусть мне принесут еду.

Никто из свиты не усмотрел в этих словах ничего странного – Хорнблауэр, наблюдавший за их лицами, был совершенно уверен, что их спокойствие отнюдь не напускное. Они удивились не больше, чем если бы Эль Супремо просто чихнул.

Конечно, возникло множество затруднений. Хорнблауэру и остальным гостям пришлось обедать за наскоро организованным в кают-компании столом. Его единственная льняная скатерть и единственный набор льняных салфеток, равно как и две бутылки старой мадеры остались у Эль Супремо в кормовой каюте. Не скрашивала трапезу и царившая за столом напряженная тишина. Приближенные Эль Супремо отнюдь не отличались разговорчивостью, Хорнблауэр же единственный из всех англичан мог объясняться по-испански. Буш дважды предпринимал героические попытки вежливо заговорить с соседом, добавляя к английским словам «о» в надежде превратить их в испанские, но, натолкнувшись на непонимающий взгляд, сбился на невнятное бормотание и сник.

Обед еще не кончился, никто еще не зажег коричневые сигары, доставленные на борт вместе с остальными припасами, когда с берега прибыл посыльный, и оторопелый вахтенный офицер, не поняв его тарабарщины, провел его в кают-компанию. Войско готово к погрузке. С облегчением Хорнблауэр отложил салфетку и вышел на палубу, остальные за ним.

Те, кого партиями доставляли с берега корабельные шлюпки, были типичные центрально-американские солдаты, босые и оборванные, с темной кожей и матовыми волосами. Каждый имел при себе блестящее новенькое ружье и толстый подсумок, но все это им прежде передали с «Лидии». Почти все держали в руках полотняные мешочки, видимо, с харчами – некоторые к тому же несли дыни и банановые гроздья. Команда согнала их на главную палубу; солдаты с любопытством озирались и громко переговаривались, но послушно устроились на корточках между пушек, куда их подтолкнули ухмыляющиеся матросы, собрались в кучки и принялись оживленно болтать. Многие жадно накинулись на еду – Хорнблауэр подозревал, что они едва не умирают от голода и поглощают рацион, рассчитанный на несколько дней.

Когда последний солдат поднялся на борт, Хорнблауэр взглянул в сторону «Нативидада» – похоже, там уже всех погрузили. Вдруг шум на главной палубе стих, и воцарилась гробовое молчание. В следующий момент на шканцы вышел Эль Супремо – его-то появление в дверях кормовой каюты и стало причиной тишины.

– Мы отбываем к Ла Либертаду, капитан, – сказал он.

– Да, Супремо, – ответил Хорнблауэр. Он был рад, что Эль Супремо вышел именно сейчас – еще немного, и корабельные офицеры увидели бы, что их капитан ждет распоряжений. Это было бы совершенно недопустимо.

– Мы поднимем якорь, мистер Буш, – сказал Хорнблауэр.

Поездка на берег завершилась. Ла Либертад пал, Эль Супремо с его людьми исчез среди вулканов, обрамляющих город Спасителя. Вновь ранним утром капитан Хорнблауэр расхаживал по шканцам Его Британского Величества тридцатишестипушечного фрегата «Лидия», и лейтенант Буш, стоя на вахте подле штурвала, стойко его не замечал.

Хорнблауэр смотрел по сторонам и полной грудью вбирал воздух. Он улыбнулся про себя, поняв, что впитывает сладкий воздух свободы. На время он вырвался из-под кошмарного влияния Эль Супремо и его смертоубийственных методов. Он испытывал невыразимое облегчение. Он снова сам себе хозяин, он волен без помех расхаживать по шканцам. Небо было голубое, море – серебристо-синее. Хорнблауэр поймал себя на старом сравнении моря с геральдическим лазурно-серебряным щитом и понял, что вновь стал самим собой. Он снова улыбнулся, просто от полноты сердца; впрочем, не забыв повернуться в сторону моря – не след подчиненным видеть, что их капитан, гуляя по шканцам, скалится чеширским котом.

Легчайший ветерок с траверза подгонял «Лидию» со скоростью три или четыре узла. Из-за горизонта с левого борта торчали верхушки нескончаемых вулканов, слагающих костяк этой отсталой страны. Быть может, Эль Супремо все же осуществит свою мечту и завоюет Центральную Америку; быть может, надежда открыть сообщение через перешеек – не такая и пустая. Если Никарагуанский вариант окажется неосуществимым, возможно, удастся возле Панамы. Мир в корне переменится. Морской путь свяжет землю Ван Димена [4] [4] Так тогда называлась Тасмания. и Молуккские острова с цивилизованным миром. Англичанам по пути в Тихий океан не придется огибать мыс Горн или мыс Доброй Надежды. Великий океан, куда лишь изредка проникал фрегат, увидит эскадры линейных кораблей. Испанская империя в Мексике и Калифорнии приобретет новое значение.

Хорнблауэр поспешно сказал себе, что все это пока лишь мечты. Чтоб наказать себя за пустые бредни, он решил по косточкам разобрать свои недавние действия и строго взвесить мотивы, побудившие его двинуться к Панаме. Он отлично знал что главным из них было желание освободиться от Эль Супремо но пытался хоть как-то оправдаться в своих глазах.

Если атака Эль Супремо на Сальвадор не увенчается успехом, остатки его армии поместятся и на «Нативидаде». Присутствие «Лидии» никак не повлияет на ход событий. Если же Эль Супремо победит, полезно, пока он будет завоевывать Никарагуа, нанести удар по Панаме и не дать испанцам собрать все силы в один кулак. К тому же будет только справедливо если команда «Лидии» обогатится на жемчужных промыслах Панамы. Это возместит весьма вероятную утрату уже заслуженных призовых денег – платы за «Нативидад» из Адмиралтейства уже не вытянешь. Покуда «Лидия» в заливе, испанцы не смогут перевезти войска из Перу. Кроме того, Адмиралтейство будет довольно, если он исследует Панамский залив и Жемчужные острова – карты Энсона их не захватывали. И, как ни убедительны были все эти доводы, Хорнблауэр знал, что на самом деле бежал от Эль Супремо.