Cecil Forester - Все по местам

Хорнблауэр развернул письмо и прочел.

Панама, Цитадель.

Леди Барбара Велели приветствует капитана английского фрегата и просит его любезного дозволения проследовать вместе с горничной на его корабле в Европу, ибо вспыхнувшая на Испанском материке желтая лихорадка не позволяет ей вернуться на родину более коротким путем.

Хорнблауэр сложил письмо и в раздумье постучал по нему пальцем. Конечно, эта женщина просит невозможного. Переполненный фрегат, огибающий мыс Горн, не место для особ слабого пола. Она, по видимости, так не считает, напротив, явно рассчитывает на безусловное выполнение своей просьбы. Имя Велели, конечно, вполне это объясняет. Леди, вероятно, сестра или тетка двух знаменитых Велели – досточтимого маркиза Велели, кавалера ордена св. Патрика, бывшего генерал-губернатора Индии, а ныне члена кабинета министров, и генерала, досточтимого сэра Артура Велели [5] [5] Артур Велели, впоследствии герцог Веллингтон (1769–1852), уроженец Дублина, английский полководец и государственный деятель, командовал британскими войсками в Индии, затем в Португалии, Испании и Франции. , кавалера ордена Бани, победителя при Ассайе, на которого указывали, как на величайшего солдата Англии после сэра Джона Мура. Хорнблауэр видел его однажды и запомнил надменный орлиный нос и властные глаза. Если женщина – той же крови, она будет ждать послушания как чего-то само собой разумеющегося. И не зря. Капитан фрегата, не имеющий ни связей, ни гроша за душой, счастлив будет оказать услугу члену этой семьи. Мария будет радоваться, хотя и ревновать немного, узнав, что он общался с дочерью графа, сестрой маркиза.

Но сейчас не время думать о женщинах. Хорнблауэр запер письма в стол и выбежал на палубу. С вымученной улыбкой он подошел к испанскому капитану.

– Приветствую нового союзника,– сказал он.– Сеньор, я горд вместе с Испанией сражаться против корсиканского тирана.

Испанец поклонился.

– Мы очень боялись, капитан, – сказал он, – что вы встретите «Нативидад» раньше, чем узнаете новость, поскольку на нем ее тоже не получили. В таком случае ваш прекрасный фрегат мог бы понести большой ущерб.

– Кхе-хм, – сказал Хорнблауэр. Да, угодил он в переплет. Обернувшись, он приказал вахтенному мичману. – Приведите пленных из канатного ящика живее!

Мальчик убежал, Хорнблауэр вновь повернулся к гостю.

– С сожалением должен сообщить вам, сеньор, что по несчастливой случайности «Лидия» встретилась с «Нативидадом» неделю тому назад.

Испанец не скрыл своего изумления. Он оглядел корабль, педантичный порядок во всем, исправный такелаж. Даже испанский капитан мог видеть, что в последнее время кораблю не доводилось сражаться.

– Но ведь боя не было, капитан? – начал он. – Возможно…

Слова замерли у него на губах – он увидел, что по переходному мостику к ним движется скорбная процессия. Он узнал капитана и лейтенантов с «Нативидада». Хорнблауэр лихорадочно начал объяснять их присутствие; но не так легко было втолковать испанскому офицеру, что «Лидия» захватила вдвое превосходящий ее испанский корабль, не потеряв при этом ни единого человека, не получив ни единой пробоины. Еще труднее было объяснить, что «Нативидад» теперь в руках повстанцев, намеренных покончить с испанским владычеством в Новом Свете. Испанец побледнел от гнева и уязвленной гордости. Он повернулся к капитану «Нативидада» и получил из уст несчастного подтверждение всему сказанному. Тот горестно ссутулился, повествуя о событиях, означавших для него неминуемые трибунал и крах.

Постепенно гость с люггера узнал обо всех последних событиях – о захвате «Нативидада» и успехах Эль Супремо. Он понял, что испанское владычество в Америке висит на волоске. Тут же ему представился новый и тревожный аспект сложившегося положения.

– Манильский галион в море! – воскликнул он. – Его ждут в Акапулько через месяц! «Нативидад» его перехватит!

Раз в год от Филиппин отходил корабль, везущий не менее чем на миллион стерлингов сокровищ. Его утрата окончательно бы подкосила и без того нищее испанское правительство. Три капитана обменялись взглядами – Хорнблауэр понял, почему Эль Супремо так легко отпустил «Лидию» на юго-запад: он без сомнения намеревается отправить «Нативидад» на северо-запад добывать ему богатство. Испанцам потребуются месяцы, чтоб провести вокруг мыса Горн судно, способное померятся силами с «Нативидадом»; тем временем Эль Супремо будет пользоваться всеми преимуществами владычества на море, которые Хорнблауэр предвкушал для «Лидии». Мятеж укоренится прочно, и его уже не удастся выкорчевывать, особенно, если (а это представлялось весьма вероятным) испанцы в Испании окажутся втянуты в долгую смертельную борьбу с Бонапартом и не смогут уделить Америке ни судов, ни людей. Хорнблауэр ясно видел свой долг.

– Очень хорошо, – коротко объявил он. – Я вернусь, чтоб сразиться с «Нативидадом».

Испанские офицеры взглянули облегченно.

– Спасибо, капитан, – сказал офицер с люггера. – Вы зайдете в Панаму, чтоб прежде посоветоваться с вице-королем?

– Да, – коротко отвечал Хорнблауэр.

В мире, где новости путешествуют месяцами, а коренные изменения в международных отношениях не только возможны, но и вероятны, лучше поддерживать тесные связи с сушей, как Хорнблауэр уже убедился на собственном горьком опыте. Сознание, что все его неприятности произошли от строгого следования приказам, ничуть не уменьшало его страданий, и он знал, что точно также это обстоятельство не повлияет на мнение лордов Адмиралтейства о капитане, заварившем такую ужасную кашу.

– Тогда, – сказал капитан люггера, – позвольте пока откланяться. Если я первым доберусь до Панамы, то смогу подготовить вашу встречу. Быть может, вы позволите моим соотечественникам меня сопровождать.

– Нет, – отрезал Хорнблауэр, – и вы, сударь, извольте держаться с подветренной стороны от меня, пока мы не бросим якорь.

Испанец пожал плечами и покорился. В море не особо поспоришь с капитаном, чьи пушки выдвинуты и одним бортовым залпом способны разнести твое суденышко в щепки, тем более если все англичане безумны и властолюбивы как Эль Супремо. У испанца не достало проницательности понять, что Хорнблауэр все еще втайне опасался: вдруг это лишь уловка, призванная заманить беззащитную «Лидию» под пушки Панамы.

Это была не уловка. Утром, когда «Лидия» с попутным трехузловым бризом вошла на Панамский рейд, пушки палили только приветственно. Полные шлюпки ликующих жителей вышли встречать англичан, но ликование вскоре сменилось горем при вести, что «Нативидад» в руках Эль Супремо, Сан Сальвадор пал, и вся Никарагуа охвачена мятежом. В треуголке и при шпаге с золотой рукоятью («шпага ценой в пятьдесят гиней», дар Патриотического Фонда капитану Хорнблауэру за участие в захвате «Кастильи» шесть лет назад) Хорнблауэр готовился ехать на берег с визитом к губернатору и вице-королю, когда ему объявили о прибытии еще одной лодки.