Cecil Forester - Линейный корабль

Хорнблауэр предположил, что один из кораблей мог бы отправиться на север, к побережью Испании и Франции, пока другой останется ждать адмирала.

– Мысль стоящая, – сказал Болтон.

Хорнблауэр стряхнул навалившуюся после обильной трапезы апатию. Только бы отправили его! Мысль, что, возможно, скоро он начнет действовать, бодрила. Пульс участился – чем дольше он думал о своей идее, тем сильнее желал, чтобы выбор пал на него. Перспектива день за днем лавировать у мыса Паламос отнюдь его не прельщала. Конечно, если надо будет, он стерпит – двадцать лет на флоте приучили его ждать – но как же не хочется терпеть!

– И кто это будет? – спросил Болтон. – Вы или я?

Хорнблауэр взял себя в руки.

– Вы – старший офицер на позиции, – сказал он. – Решать вам.

– Да, – задумчиво произнес Болтон. – Да.

Он оценивающе взглянул на Хорнблауэра.

– Вы отдали бы три пальца, чтоб отправиться самому, – сказал он вдруг, – и вы это знаете. Вам все так же неймется, как бывалоча на «Неустанном». Помнится, сек я вас за это – то ли в девяносто третьем, то ли в девяносто четвертом.

Хорнблауэр вспыхнул. Из памяти его и по сю пору не изгладилась унизительная экзекуция, когда лейтенант Болтон выпорол его, мичмана, перегнув через пушку. Но он проглотил обиду: не хотелось ссориться с Болтоном, особенно сейчас. Да и Болтон, в отличие от Хорнблауэра, не считал порку оскорблением.

– В девяносто третьем, сэр, – сказал Хорнблауэр. – Я только что поступил на судно.

– А теперь вы капитан, один из самых заметных в нижней половине списка, – заметил Болтон. – Господи, как время-то летит. Я бы отпустил вас, Хорнблауэр, в память о прошлом, если бы мне самому не хотелось так же сильно.

– Ox, – сказал Хорнблауэр. От разочарования лицо его так комично вытянулось, что Болтон невольно рассмеялся.

– Поступим по-честному, – сказал он. – Бросим монетку. Идет?

– Да, сэр, – с жаром отозвался Хорнблауэр.

Лучше равные шансы, чем никаких.

– И вы не обидитесь, если выиграю я?

– Нет, сэр. Ничуть.

Медленно-медленно Болтон полез в карман и вытащил кошелек. Вынул гинею, положил на стол – Хорнблауэр ерзал на стуле от нетерпения – и также неспешно убрал кошелек в карман. Поднял гинею, положил на узловатые большой и указательный пальцы.

– Орел или решка? – спросил он, глядя на Хорнблауэра.

– Решка, – сказал Хорнблауэр, сглотнув. Монета подпрыгнула в воздух, Болтон поймал ее и звонко шлепнул об стол.

– Решка, – объявил он, поднимая руку. Вновь Болтон полез за кошельком, убрал монету, убрал кошелек в карман. Хорнблауэр наблюдал за его движениями, принуждая себя сидеть спокойно. Теперь, когда он знал, что скоро начнет действовать, это было уже не так трудно.

– Черт возьми, Хорнблауэр, – сказал Болтон, – а я рад, что выиграли вы. Сможете болтать с даго по-ихнему, чего о себе сказать никак не могу. Все складывается как нарочно для вас. Не задерживайтесь больше чем на три дня. Я все изложу письменно, честь по чести, на случай если Их Всемогущество изволят прибыть раньше. Хотя верится в это слабо. Удачи, Хорнблауэр. Подливайте себе еще.

Хорнблауэр наполнил бокал на две трети – если оставить на дне, он выпьет всего на полбокала больше, чем желал бы. Отхлебнул, откинулся на стуле, сдерживая нетерпение. И все же оно взяло верх. Хорнблауэр встал.

– Лопни моя селезенка! Вы что, уже уходите? – изумился Болтон. Он не верил своим глазам, хотя поведение Хорнблауэра было совершенно недвусмысленным.

– Если вы позволите, сэр, – сказал Хорнблауэр, – ветер попутный…

Он начал, запинаясь, выкладывать доводы. Ветер может перемениться: если отбывать, то лучше сразу, чтоб быстрее вернуться. Если «Сатерленд» доберется до берега в темноте, то, возможно, на рассвете захватит приз. Он излагал все мотивы, кроме одного – не может он сидеть спокойно, когда перед ним уже забрезжила перспектива действовать.

– Ладно, будь по-вашему, – проворчал Болтон. – Надо так надо. Вы бросаете меня с недопитой бутылкой. Должен ли я из этого заключить, что вам не понравился мой портвейн?

– Ни в коем разе, сэр, – поспешно отвечал Хорнблауэр.

– Тогда еще бокал, пока зовут ваших гребцов. Гичку капитана Хорнблауэра к спуску.

Последняя фраза было произнесена во весь голос и адресовалась закрытой двери, часовой тут же подхватил, и приказ побежал дальше по цепочке.

Боцманские дудки гудели, провожая Хорнблауэра с «Калигулы», офицеры стояли по стойке «смирно», фалрепные замерли в строю. Гичка на веслах летела по серебристой вечерней воде, рулевой Браун искоса поглядывал на капитана, пытаясь угадать, к чему этот поспешный отъезд. Тревожились и на «Сатерленде». Буш, Джерард, Кристэл и Рейнер ждали Хорнблауэра на шканцах. Буша, похоже, подняли с постели известием, что капитан возвращается.

Хорнблауэр оставил без внимания вопрошающие взгляды – он давно взял за правило ничего никому не объяснять. Разбуженное любопытство подчиненных приятно щекотало его гордость. Гичка еще качалась на талях, когда он уже распорядился обрасопить паруса фордевинд и развернуть корабль к испанскому побережью – к неведомым приключениям.

– «Калигула» сигналит, сэр, – доложил Винсент. – «Удачи».

– Подтвердите, – сказал Хорнблауэр.

Офицеры на шканцах переглянулись, гадая, с чего бы это коммодор пожелал им удачи. Хорнблауэр делал вид, будто не замечает этого обмена взглядами.

– Кхе-хм, – сказал он и с достоинством двинулся вниз – штудировать карты и продумывать кампанию. Древесина поскрипывала, легкий ветер нес корабль по безмятежно-гладкому морю.

– Две склянки, сэр, – доложил Полвил, пробуждая Хорнблауэра от сладостных грез. – Ветер зюйд-тень-ост, курс норд-тень-ост, поставлены все паруса до бом-брамселей, сэр. Мистер Джерард сообщает, на левом траверзе видать землю.

При этих словах Хорнблауэр, не раздумывая, вскочил, стянул через голову рубашку и быстро оделся. Небритый и нечесанный, заспешил на шканцы. Было совсем светло, солнце наполовину выглянуло из-за горизонта на левом траверзе и озарило серые громады гор. То был мыс Креус, где отроги Пиренейских гор вдаются в Средиземное море, образуя восточную оконечность Испании.

– Вижу парус! – заорал впередсмотрящий. – Почти прямо по курсу. Бриг, сэр, идет от берега правым галсом.

Этого Хорнблауэр ждал, и курс задал, чтоб оказаться в этом самом месте в это самое время. Все каталонское побережье до Барселоны на юге и даже дальше захвачено французами. Французская армия – «Очерки современной войны в Испании», оценивая ее численность, сообщали примерно о восьмидесяти тысячах – намерена продвигаться дальше на юг и вглубь континента.

Но ей предстоит воевать не только с испанской армией, но и с испанскими дорогами. Наладить снабжение восьмидесятитысячного войска и большого гражданского населения через пиренейские перевалы невозможно, хотя непокорная Жерона и взята в прошлом декабре после долгой осады. Провиант, осадные материалы, боеприпасы везут морем небольшие каботажные суда – от одной береговой батареи до другой, через лагуны и мелководья от Лионского залива, мимо скалистых испанских мысов, до самой Барселоны.