Виктор Устьянцев - Только один рейс

А Митька опять — легок на помине! — протискивается в рубку.

— Ну что? — спрашивает Карцов сердито, как будто Митька и в самом деле уже обманул докторшу.

— Не отвечают. Наверное, встречают с той стороны, у причала. Что будем делать?

— Попробуем сами подойти к острову, хотя глубина тут небольшая. Бери-ка отпорный крюк и замеряй. Только смотри, чтобы самого за борт не смыло.

— Ах ты… — Митька едва не выругался, но вовремя сдержался. — И угораздило же ее рожать в такую погоду!

Он долго возился на баке, потом догадался ухватиться за кнехт. Пока что отпорный крюк не доставал до дна, и Митьке пришлось лечь.

— Два с половиной… Два сорок… Два с четвертью… Два!

Карцов перевел ручку машинного телеграфа на «Стоп», катер медленно, по инерции, некоторое время еще двигался к берегу.

— Метр восемьдесят… Метр семьдесят, — докладывал Митька. — Полтора!

Дальше идти нельзя, грунт тут каменистый. Потеряв ход, катер развернулся лагом к волне, и его валяло с борта на борт, как ваньку-встаньку. Карцов залез на рубку и, широко расставив ноги и с трудом удерживая равновесие, махал флажками. Но с острова никто не отвечал, должно быть, их и в самом деле ждали с другой стороны.

А Митька тем временем докладывал:

— Метр сорок пять… Метр сорок…

Карцов спрыгнул с рубки, свернул флажки и положил их в ячейку.

— Не отвечают? — спросила докторша.

— Нет.

Она туго повязала платок, подхватила чемоданчик и решительно шагнула из рубки.

— Ну, я пойду.

— Куда?

— Туда, на остров. До берега тут всего метров тридцать и не глубоко. Дойду.

Сразу видно, что она здесь совсем недавно. Эти тридцать метров могут стоить ей жизни. И не потому, что волна. Главное тут — вода. Больше трех минут она в такой воде никак не выдюжит.

— Запрещаю! — резко сказал Карцов.

Докторша удивленно посмотрела на него, но не испугалась, а лишь усмехнулась и сказала:

— Мне кажется, в данном случае не я вам подчиняюсь, а вы мне. — Она шагнула к борту.

Карцов схватил ее за рукав:

— Вы это бросьте! Погибнуть хотите?

— Но ведь там двое: мать и ребенок. Они ждут моей помощи. Вы это понимаете? — Теперь и докторша начала сердиться.

— Понимаю, — как можно мягче сказал Карцов. Вот так всегда бывало: если на него начинали сердиться, он, наоборот, сразу успокаивался. — Но если вы погибнете, они этой помощи не дождутся.

— Где же выход? — тоже взяв себя в руки, спросила она спокойно.

— Обойдем остров, покажем им, чтобы встречали здесь, и опять вернемся сюда.

— Сколько это займет времени?

— Час, а то и все полтора, — подсказал высунувшийся из моторного отсека Сашка.

— Да, часа полтора, — подтвердил Карцов.

— Много!

Тут Сашка вылез из люка и подскочил к Карцову:

— Дядь Вань, я могу, я закаленный. Разрешите?

— Ты что, роды принимать умеешь?

— Не, я ее. — Он кивнул на докторшу. — Она легкая, я ее в один миг до берега дотащу.

Это идея! Но у Сашки росту всего метр шестьдесят восемь, воды ему будет по самое горло, тут бы только самому дойти, без ноши. В Митьке — метр восемьдесят три, но он что-то помалкивает, даже отвернулся, делает вид, что ни о чем не догадывается.

— Ладно, пойду я, — сказал Карцов, — Дмитрий, останешься за старшего. Смотри, не посади катер на камни, вон там, видишь, валуны высовываются. Как только мы дойдем до берега, так сразу отходите и возвращайтесь в базу. За мной придете, когда утихнет.

— Дядь Вань!

— Приказание поняли? Повторите!

— Есть не посадить катер и возвращаться в базу! — четко, даже как-то обрадованно повторил Митька.

Карцов вынул документы, папиросы, спички, потом вспомнил о накладной, которую ему все-таки удалось выколотить, аккуратно свернул ее и положил в военный билет. Все это завернул в платок и отдал Сашке:

— Положи в рундук. Если я тут засижусь надолго, получишь по накладной все, что там указано. Только проследи, чтобы на складе не обсчитали.

— Есть! — Сашка полез в кубрик.

Карцов подошел к борту, но сразу прыгать в воду не стал, знал, что так может не выдержать сердце. Сколько на его памяти таких случаев было! Вообще считается, что в такой воде человек может продержаться четыре-пять минут. Есть, конечно, такие вон, как Сашка, закаленные, те дольше держатся. А «моржи» так и вовсе удовольствие испытывают. А может, и врут насчет удовольствия-то…

Однако он не «морж» и должен действовать с умом.

Он лег на палубу животом, свесил за борт ноги, потом сполз весь. Его сначала будто ошпарило, а потом словно схватило холодным железным обручем так, что дыхнуть невозможно. Воды оказалось по грудь, но когда набегала волна, она захлестывала лицо и наливалась в уши. Карцов, отфыркиваясь, попрыгал на одном месте, чтобы хоть немного разогнать кровь, и крикнул:

— Давайте!

Сашка захватил из кубрика свой прорезиненный плащ, они с Митькой завернули в него докторшу и осторожно подали ее Карцову. Тот принял ее на вытянутые руки и сразу пошел к берегу. «Хорошо, что худенькая, — подумал он. — Была бы покрупнее, не унес бы». Ему казалось, что так даже как-то теплее, порожняком он замерз бы совсем.

Он шел хотя и осторожно, но споро. Знал, что иначе нельзя. «Только бы не схватила судорога. Надо иногда чуть приседать…»

До полпути было сравнительно легко, а потом начали затекать руки. «Вот еще, не хватало уронить!» Он заторопился и чуть не упал: под ноги попался небольшой валун.

— Ой! — вскрикнула докторша.

Должно быть, он все-таки макнул ее в воду.

— Сейчас, уже недалеко, — успокоил он ее, но теперь уже не торопился. Когда вода стала ему по пояс, он переложил докторшу на плечо. И тут же увидел, что от метеостанции к ним кто-то бежит, машет руками, кричит, но слов из-за шума прибоя не разобрать. «Это хорошо, значит, мне можно будет сразу же вернуться на катер, а то, как механик, застрянешь и будешь куковать, пока шторм не утихнет».

Но когда добрались до берега, сил уже не было. Поставив докторшу на ноги, Карцов опустился на отполированный морем камень. Катер еще лежал в дрейфе. Карцов махнул Митьке рукой: отходи! Сашка юркнул в моторный отсек, прибавил обороты, и катер, пыхнув синим дымком, развернулся и стал набирать ход.

А тело Карцова совсем одеревенело, тут еще судорога свела ногу, и он аж застонал от боли.

— Свело? — понимающе спросила докторша.

— Ага.

— Сейчас. — Она открыла свой чемоданчик, порылась в нем, достала длинную иголку. Штанина прилипла к ноге, вдвоем им долго пришлось ее закатывать. Но вот докторша кольнула иголкой в икру, и сразу боль стала отпускать.

— Теперь растирайте.

Только тут и заметил Карцов, что докторша стоит босиком.

— Обуйтесь, а то застудитесь.

— А я туфель потеряла там, когда крикнула.

— Ах ты, беда какая! Второй хоть наденьте.