Ричард Вудмен - Пирамидальная скала

— Ничего, Джон, они только что вломились…

— Пять шиллингов…

— Я не нуждаюсь в ваших шиллингах, черт вас подери…

— Джон, подумай…

— Придержи свой язык, женщина. Что до вас, — рыбак оттолкнулся от стола и встал напротив Дринкуотера, — вас здесь не желают видеть. Так же, как и вашего Пойнтона. Примите мой совет — сматывайтесь отсюда, пока можете. Не знаю, почему этот проклятый священник пригревает вас здесь, черт бы побрал его пьяную душу. А теперь убирайтесь из моего дома.

— Мы не делаем ничего… начал Росс, но Дринкуотер уже пришел к тому же заключению.

— Извините за беспокойство, — сказал он женщине и вышел на улицу.

— Что-то здесь не так, — заметил Росс, пока они шли по темной улице. Затем они повернули и пошли наверх по направлению к церкви.

Дринкуотер проснулся рано. Солнце еще не поднялось, и, хотя воздух был наполнен пением птиц, его настроение было подавленным. Его очень тревожила очевидная невозможность выполнения поставленной задачи, неприятные воспоминания предыдущего вечера и понимание того, что время быстро утекало. Убежденность в правоте Росса, в том, что канаты «Монтроза» разрушили скалу одновременно с их обрывом, была уже не столь сильна теперь, когда он лежал на соломе, слушая храп моряков, спящих поодаль. Было бы слишком много совпадений, как бы ни привлекательной выглядела эта мысль после долгой безуспешной работы. Если скала продолжала существовать, он просто-напросто обязан был найти её, и эта мысль не давала ему снова заснуть. Он лежал, размышляя, где может находиться эта скала, и тут ему пришло в голову — он может сделать очень простую вещь. Стряхнув с себя солому, он надел башмаки, прихватил с собой сюртук и вывалился во двор. Непричесанный и не совсем отошедший от сна, он двинулся вверх по сырому склону Пен-Карроу.

Часом позже, с ноющими ногами, он достиг вершины. Как большинству моряков, хоть и способных действовать в различных неблагоприятных обстоятельствах, пешая прогулка далась ему с трудом. Встающее солнце, еще низкое, уже обогревало его спину. Добравшись до той удобной позиции, которую искал, он уселся на камнях прямо над входом в устье реки. С этого места он мог видеть все изгибы реки, добавляющей сейчас свою скорость течения к скорости отливного течения. Тонкая филигрань пены образовывала ожерелья вокруг скал, лежащих под ним, а царящий штиль ничем не нарушал спокойной поверхности моря. Пологая зыбь, приходящая от какого-то далекого, бушующего в просторах Атлантики, шторма походила на мерное, ленивое дыхание океана. Дринкуотер сообразил, что лучших условий для наблюдения трудно себе представить.

Он внимательно обозревал раскинувшуюся перед ним сцену. Сразу же он приметил кое-что интересное. Вокруг скал было много небольших рыбацких вешек. Эти шесты, с прикрепленными к ним кусками разной ткани для того, чтобы можно было различать их, ставились над крабовыми ловушками, размещенными на морском дне. Большинство их теснилось поблизости от скал, в местах, излюбленных крабами и лобстерами. Некоторое количество было рассеяно поперек эстуария, отмечая небольшие, не столь урожайные места. Три или четыре вешки сгрудились в одном, отдаленном от других, месте. Не здесь ли расположена пирамидальная скала? Дринкуотер почувствовал учащенное сердцебиение. Удивляясь тому, что не подумал об этом ранее, он вытащил из кармана записную книжку. Конечно, думал он, быстро перелистывая страницы, на уровне моря все выглядит несколько иначе, но расположение сильно отличалось от того, которое дал Пойнтон, где он безуспешно пытался найти искомое.

Он нашел запись пойнтоновских пеленгов и присмотрелся к расстилающемуся перед ним виду. Пеленг на норд-ост казался несомненным, и, более того, проходил прямо через группу рыбацких вешек. Дринкуотер даже вспотел от предвкушения. Второй пеленг был взят на «остроконечную скалу», и Дринкуотер понял, что он ошибался, посчитав её за Мьюстоун. На самом деле пеленг был взят на другую, меньшую, но тоже остроконечную скалу. Неправильная интерпретация пеленгов, укорял себя Дринкуотер, и привела его к неверным выводам. Тем утром, когда он впервые определял предполагаемую позицию, эти две скалы располагались против солнца, и он ошибочно принял Мьюстон за «остроконечную скалу», на которую ссылался Пойнтон. Теперь оба рассмотренных пеленга пересекались в группе вешек, но третий никак не укладывался в это предположение. Пойнтон записал просто: «Ю. мыс ЮВ1/4В», и выглядело невероятным, чтобы пеленг «юго-восток одна четверть румба к востоку» мог быть взят на что-нибудь иное, кроме как вершину Пен-Карроу, на которой сейчас сидел Дринкуотер. Он мысленно провел этот пеленг через место с вешками и ударил ладонью по лбу, обзывая себя полным придурком. Позади поднималась еще одна вершина, которую невозможно было увидеть со шлюпки за скирдами скошенной травы. С высоты же квартердека она вполне могла выглядеть как вершина южного мыса. Дринкуотер загнал себя в простенькую ловушку, делая поспешные выводы, и напрасно потерял массу времени и труда.

— Черт меня подери, — выругался он, вскакивая на ноги. — Я действовал, как болван и салага!

Он пустился бежать к ферме, не замечая ни собиравшихся облаков на западной половине горизонта, ни слегка увеличившегося дыхания Атлантики. Тяжело дыша, он вбежал во двор, где встретил Росса. На лице моряка было написано беспокойство.

— Где вы были, сэр? Мы искали вас повсюду.

— Зачем? Что случилось?

— Мы пошли вниз, к шлюпке, думали, что вы там… Эти педерасты раскурочили её.

Гичку вывели с её места швартовки и оттащили на четверть мили вверх по течению, затем прорубили топором днище, дюжину шпангоутов, шпунтовый пояс с обеих сторон от киля и, для верности, несколько досок обшивки. При её виде Дринкуотер похолодел, затем им овладело бешенство, смешанное с сильнейшим разочарованием из-за того, что он был так близко к цели, но теперь лишился средства к её достижению. Единственным утешением служило то, что все приборы остались неповрежденными. Какое-то время он прохаживался взад и вперед, борясь с нахлынувшими эмоциями, и наконец, принял решение. Обращение к правосудию, в том числе и к священнику, ни к чему не приведет. Он должен достать плавсредство и выполнить своё поручение, невзирая на сопротивление местных жителей. А потом уже, возможно, рассмотрит меры, которые необходимо предпринять против рыбацкого сообщества с его столь сильной ненавистью к чужакам, что оно дошло до такой крайней меры как повреждение чужого имущества. Обдумав всё это, он обратился к своим людям, ожидавшим его распоряжений.

— Что ж, они сделали всё, чтобы отбить у нас охоту продолжить наше дело…