Ричард Вудмен - Ночная атака

К счастью, вираговцы, хотя их предыдущее судно было всего-навсего непрестижным бомбардирским судном, были хорошо осведомлены в погрузке и размещении грузов и балласта. Но Дринкуотеру хотелось бы дебютировать в качестве командира шлюпа на судне, которым он мог бы гордиться хоть в какой-то степени. Нет, не то, чтобы «Вулф» был недостаточно изящным судном даже в этой стадии запущенности — напротив, он был построен французами всего четыре года назад для арматора из Нанта в качестве 16-пушечного приватира. Но после захвата его британским фрегатом «Магнаним» он чахнул в Медуэе в компании с несколькими скандально ленивыми моряками, назначенными для его обслуживания.

— На месте…

Вздрогнув при звуке голоса Килхэмптона, Дринкуотер очнулся от своих размышлений. Его мысли приняли было другое направление — о новой беременности его жены, но он отложил свое беспокойство в сторону. Оно и так затуманивало его голову последнее время, а он не мог позволить такому личному делу мешать его повседневной работе. Он кашлянул, чтобы прочистить не только горло, но и голову, опустил подзорную трубу, и, повернувшись, уставился на гардемарина, сидевшего на корме шлюпки.

Мистер Килхэмптон выжидательно смотрел на него. Долговязая фигура молодого человека, с неуместно выглядевшим деревянным протезом ладони, в котором тот держал планшет для записей, не очень-то соответствовала популярному представлению о гардемаринах королевского флота. Сидевший на корме мальчик более соответствовал общепринятому мнению — небольшой белокурый ребенок, родителей которого следовало бы выпороть за то, что они отправили столь деликатное существо на борт военного корабля. Он, также как и старшина шлюпки, и гребцы, да и сам катер, относились к экипажу «Медузы», но, в отличие от остальных, выглядел очень уж не к месту здесь, этим теплым августовским днем. Дринкуотер улыбнулся ребенку:

— Мистер… э-э-э…?

— Фицуильям, сэр — нервно пропищал мальчишка, не сводя глаз со стоящей фигуры со шрамом на щеке, длинной косицей парика на затылке и странными синими отметинами на одном из век. Мистер Фицуильям еще не научился твердо стоять в шлюпке; что же до фигуры странного коммандера с его единственным эполетом, то он представлялся мальчику принадлежащим к той же породе, как и другие, далекие от него, странные, обезображенные, с золотыми позументами фигуры. У этого коммандера Дринкуотера, хотя и не настолько израненного, как адмирал лорд Нельсон, похоже, правая рука была не в порядке. Что же до деревянного протеза сидевшего обок коллеги мистера Килхэмптона, то бедный мистер Фицуильям не мог себя заставить даже взглянуть на такую ужасную вещь! Несчастный ребенок не сводил глаз с коммандера, подумав, что тот выглядит не таким уж страшным, когда улыбается.

— Мистер Фицуильям, — мягко проговорил Дринкуотер, — будьте любезны привести катер несколько ближе к неприятелю. Боюсь, что мы можем разочаровать его светлость, находясь на таком отдалении.

Дринкуотер кивнул ободряюще. Зеленого гардемарина (скорее ещё кадета) инструктировали повторять команды с тем, чтобы обе стороны были уверены в их понимании, что он и сделал с некоторой робостью.

— П… подвести катер немного ближе, сэр. Есть!

Затем Фицуильям повернулся к седому старшине шлюпки, который, как предположил Дринкуотер, был назначен Гором или его старшим офицером морской нянькой этому белокурому мальчишке.

— Хатсэвей, будьте любезны, подведите катер поближе.

— Есть, сэр, — невозмутимо и с достоинством ответил Хатсэвей.

— Весла…

Гребцы наклонились вперед, держа весла параллельно гладкой поверхности воды; их лопасти отражали яркий солнечный свет пополудни.

— … на воду! Навались!

С последними словами старшины весла вонзились в воду, матросы с хэканьем откинулись назад, под форштевнем катера зажурчала вода.

— Держите катер на этом створе, мистер Кью, — сказал Дринкуотер своему помощнику, стараясь удержаться на ногах при внезапном рывке шлюпки. — Да, и, пожалуй, объясните мистеру Фицуильяму, по какому створу идти, и какой держать курс, чтобы компенсировать это проклятое приливное течение.

— Есть, сэр.

Дринкуотер снова поднял подзорную трубу, удовлетворенный тем, как опытный гардемарин объяснял своему младшему коллеге искусство брать поправку на течение, показывал на два береговых объекта, выбранные им в качестве створа. Катер приближался к французскому рейду.

— Ваша светлость, я думаю, что мы поразили несколько люггеров и канонерок, и, возможно, утопили пару-тройку из них. Одно судно было наверняка выброшено на берег, так как я видел, что бомба разорвалась впереди него, и вскоре после этого я заметил, как оно дрейфует… — Дринкуотер замолчал, когда Нельсон прервал его.

— Спасибо. Итак, из двух дюжин корветов, канонерок и шхун мы утопили два или три судна, а одно, возможно, село на мель. — Адмирал обвел взглядом группу офицеров, собравшихся в кормовой каюте «Медузы», которая исполняла роль его штабного помещения. Свет зажженных свечей играл на позолоченных пуговицах и эполетах на одном плече, так как все присутствующие, кроме кэптена Гора, командира «Медузы», были всего лишь коммандерами. Здоровый глаз адмирала пронизывал каждого из них по очереди, его лицо выражало сдерживаемое разочарование.

— Я видел поврежденный бриг-корвет, ваша светлость, в конце их линии…

— Кто-нибудь еще, кроме капитана Котгрейва, заметил повреждения корвета?

— Да, ваша светлость, — подтвердил коммандер Сомервилль, — я видел, хотя мой старший офицер заметил это раньше меня. Думаю, что он также сдрейфовал и был выброшен не берег.

— Видели ли вы это с вашей выдвинутой позиции, капитан Дринкуотер?

Дринкуотер покачал головой:

— Я не видел, ваша светлость, но вполне возможно, что корвет был закрыт другими судами. Моя дальность видимости была ограничена высотой моего глаза и расположением французских судов.

— Совершенно верно. Итак, мы смогли нанести определенный урон в районе причалов и на рейде, судя по количеству выстрелов и скученности их судов. Будь оно проклято, мы потеряли трех человек в результате всего нескольких ответных выстрелов со стороны неприятеля. — В голосе адмирала проявлялся намек на норфолкский акцент, когда он давал волю своему раздражению. — Думаю, вполне вероятно, что мы повредили с десяток плоскодонных лодок и тому подобное, но я надеялся на гораздо большее, черт побери!

Нельсон уставился на стол, на котором поверх карты Дуврского пролива лежал лист с записями. Через некоторое время он выпрямился, выражая полную решимость всем своим обличием. При этом движении ордена на его груди засияли в свете свечей, привлекая внимание к пустому рукаву, позолоченный обшлаг которого был приколот к лацкану мундира.

Читать дальше