Борис Романов - Капитанские повести

Миша Кобылин вместе с ним списан, оба сейчас плавают матросами на «Фонвизине», в каботажке. Живой пример с живым укором.

Георгию Васильевичу Охрипчику необходимо отдать должное: он не забыл своего профсоюзного долга и готовился к отчету за командировку в Конские широты почти полгода, так что заседание профкома было обширным. Для начала Жора похвалил нашего капитана, а потом обвинил его в технократизме, в забвении моральных устоев, в приеме подачек от буржуазной прессы и, как следствие этого, в развале дисциплины на судне, нарушениях техники безопасности и неправильной организации соцсоревнования. Андрею Ивановичу тоже досталось: мол, не противостоял он капитану, запустил морально-политический аспект и пытался хорошими финансовыми показателями прикрыть внутреннюю неустойчивость коллектива… Мы эти формулировки наизусть выучили.

Во время прений мнения разошлись настолько, что один из старых капитанов предложил заслушать, как он сам, Охрипчик, понимает принципы соревнования на современном этапе. Георгий Васильевич ответил, что принципы эти известны давно, с первых лет Советской власти, и он не собирается изобретать велосипед, самокат.

Об этом мы тоже говорили с помполитом. Конечно, Георгий Васильевич не был глуп. Просто многие его деяния основывались на таких незыблемых принципах, как «Не стой под грузом и стрелой!» или «Осторожно! Проезд закрыт!»

Может быть, вам покажется странным, что я слишком мало рассказывал об Охрипчике раньше. А что говорить? Он прибыл к нам без интереса к нам. Так что рейс через Конские широты будут у нас со временем вспоминать так: рейс, когда с нами загорал Жора Охрипчик. И только этим он увековечит себя на «Валдае».

Но я понял и другое. Например, то, что соревнование — не самоцель, и повышение производительности труда — не самоцель, и все то, что мы делаем, над чем бьемся каждый день, — не самоцель. Это не сама цель. Это все то, что служит достижению цели. И это все также средство для постижения нас самих. Не только мы делаем жизнь, но и жизнь делает нас, и нельзя допускать, чтобы жизнь, которую мы делаем, уже сейчас была лучше нас. Коммунистическое изобилие — это не коммунизм. Коммунизм — это прежде всего коммунистические люди. Мы даже не все еще спешим туда, в коммунизм, а ведь еще сотню с лишним лет назад родился человек, который словно бы родился там, при коммунизме, и пришел к нам оттуда.

Еще надо понимать и помнить, что все на свете связано прочнее, чем нам иногда это кажется. Особенно люди.

На любого самодержавного старпома найдется расхлюстанный матрос, по пятам коммуниста Андрея Ивановича будет ходить Федя Крюков, и капитан Полехин неизбежно столкнется с инструктором Охрипчиком.

А если вы, девушка, вдруг полюбите женатого капитана, то знайте, что не дремлет и Жанна Михайловна в женсовете.

Это все нормально, жизнь тем и хороша, что она такова и есть, но особенно она хороша тем, что светлее в сторону хороших людей. Именно за это в ней надо жить и надо бороться…

Ага, вот и платформы с палубным грузом!.. По посошку?..

А это все новые матросы. Мы к ним приглядываемся: такой рейс. Грузы придется переваливать с судна на необорудованный берег да в ветер, во льду и в холод, иногда за несколько миль мелководья, и уж почти всегда с купанием в промороженной водице Севморпути…

Вам счастливо!..

Я, ребята, понял, что любое дело первому надо начинать как следует, высоко и чисто, потому что потом найдутся и вторые, и третьи, которые придут и подумают: а, подумаешь, ничего особенного, любой бы смог, и даже лучше…

Но ведь первый для того и начинает, чтобы были и второй, и третий, и стомиллионный… но, по совести, только первый имеет право заметить:

— Да, ничего особенного. Просто должен был кто-то… Пришлось мне.

Но это так.

Главное — найти в жизни то, чему ты можешь отдать себя без остатка и не пожалеть.

Согласитесь, океан подходит для этого.

1973