Джон Дрейк - Одиссея капитана Сильвера

— Давай напряжем мозги, Билли. Сильвер получает тебя, а Селена остается у меня. Это один на один. Ничья.

Озадаченность отнюдь не сменилась на физиономии Билли озарением. Напротив, усугубилась. Преданный Флинту Билли Бонс умудрился не заметить того, что все другие, даже безглазый Слепой Пью, увидели: отношения между Сильвером и Селеной. Билли в простоте душевной полагал, что Селена — имущество капитана Флинта. Флинт заметил в глазах Билли Бонса вопрос, который тот не решался задать.

— Не на-до ло-мать-дур-ну-ю-баш-ку! — неспешно, по складам произнес Флинт, вколачивая каждый слог в лоб Билли Бонса костяшками пальцев. Любой другой член экипажа, на этакое отважившийся, мгновенно обнаружил бы, что его кишки шарфиком обматывают его же шею, а мошонка свисает с ушей. Кроме разве Долговязого Джона, ну и, разумеется, Джо Флинта.

— Есть, капитан.

— Ну, и молодец. — Флинт дернул Билли за нос и скова отвалился на спину. — А вот скажи-ка мне, ты плавать умеешь?

— Не-е… — Физиономия Билли Бонса побелела перед лицом новой напасти.

— Хмм-м… — протянул Флинт задумчивое — Но ежели навесить достаточно пробки, то даже ты не утонешь.

Билли Бонс заерзал по сиденью, скрипя креслом. Чтобы попасть в зубы акуле, тонуть ведь вовсе не обязательно. Что еще заварилось в умной голове капитана? Флинт засмеялся.

— Не бойся, Билли Бонс. Слушай меня внимательно. Сделаешь так, как я тебя сейчас научу…

Послушный Билли Бонс, прихватив сундук, крышку которого украшала художественно выжженная при помощи раскаленной кочерги заглавная буква «Б», спустился в шлюпку и направился на бриг «Сюзан Мэри», уже переименованный Сильвером в честь царя зверей. Из найденных на судне членов экипажа двое умерли в тот же день, двое выжили и согласились присоединиться к джентльменам удачи. Лишь один капитан наотрез оказался отступить от своего долга. Поэтому полагалось заковать его в железо в ожидании благоприятного момента, когда можно будет где-нибудь высадить пленника.

Однако делать этого не пришлось, ибо через два дня этот честный судоводитель тоже отдал Богу душу, несмотря на старания корабельного хирурга Коудрея, кормившего его фруктами и зеленью. Перед смертью он чувствовал себя несчастнейшим из смертных, бесполезным и жалким. Но и он показался бы весельчаком в сравнении с Билли Бонсом, мир которого лежал в руинах. Билли поминал былые дни, стонал от страха перед грядущим, перед Сильвером, перед Флинтом, а когда вспоминал еще и о приказах, полученных от последнего, ему становилось дурно. Он не знал, что из всего этого хуже.

И не догадывался, что его кумир, герой, хозяин, помахивая шляпой отплывавшему к борту «Льва» Билли Бонсу, уже обдумывал дальнейшие козни.

«Так-так-так, Билли, — размышлял Флинт, щекоча попугая. — Предстоят долгие недели в открытом океане, пока мы доберемся до нашего острова. Очень хорошо, Билли, цыпленочек мой, что ты достался Сильверу. Ты же никогда самостоятельно курс не прокладывал, всегда с моей помощью, всегда глядя на меня. Я исправлял твои ошибки и дивился, как это ты умудряешься сложить два да два и получить четыре».

Флинт улыбался себе и своим теплым, успокаивающим мыслям.

«Так, так, Билли… А что, если ты ночью темной потеряешь „Морж“ из виду и не сможешь управиться с незнакомым судном, поврежденным штормом? Что, если ты не найдешь земли, и вся твоя несчастная команда, включая славного нашего мистера Сильвера, засохнет от жажды? И семь десятков долей отпадет от дележки».

Засмеялся Флинт уже вслух.

— Гудбай, мистер Бонс! Желаю удачи!

— Гудбай, капитан, — чуть не плача, откликнулся мистер Бонс.

Бриг «Сюзан Мэри», известный отныне как «Лев», отличался от «Моржа» не только габаритами. Много чем одно судно не похоже на любое другое — каютами и отсеками, трюмами и оснасткой… Каждый кораблестроитель стремится показать миру, на что он горазд, каждый хочет сделать лучше, чем остальные. Иначе к чему и жить? Так что ругани и проклятий хватало на борту «Льва», пока на нем обосновывались люди капитана Сильвера. Все здесь иначе, все по-новому, ко всему приспосабливайся, а тут еще и дорогие товарищи о себе не забывают и стремятся захватить уголки поудобнее.

Как только на борт влез Израэль Хендс, бывший пушкарь Флинта, а отныне пушкарь Долговязого Джона, он отыскал себе каютку поуютнее, объявил ее своей и приставил к ней сторожем канонира-помощника. Сразу после этого он отправился обследовать свое хозяйство. Нашел пороховой магазин — невелик отсек оказался. Места как раз для Хендса, чтобы разместиться на узкой скамье за столом с рядами круглых дыр в столешнице.

Израэль Хендс с философским видом цыкнул зубом. Вот, значит, до чего дошло. Служил он когда-то королю на судах, где в магазинах хранились картузы для двадцатичетырехфунтовок, где рядами, пузо к пузу, стояли девяностофунтовые бочонки с порохом. Да ладно, все ж таки и здесь магазин имеется, а большой ли он нужен на этой скорлупке? Все честь по чести, фонарь снаружи за двойным стеклом, дверь солидная, чтобы какой, идиот с зажженной трубкой не ввалился и не разнес судно в щепки, а команду в клочья.

Пороху-то на судне хватает с излишком, на плантации везли дюжину тридцатифунтовых бочонков, куда больше, чем может расстрелять батарея детс ких хлопушек, которыми бриг вооружен.

Израэль Хендс замер, прислушался к топоту над головой, на верхней палубе, где ругались и дрались веселые товарищи, джентльмены удачи, отвоевывая места для подвесных коек. Он ухмыльнулся при мысли о синяках и, чего доброго, проломленных черепах. Ему, в общем-то, до этого дела лет. Израэль Хендс третий на судне человек, после Долговязого Джона, и Билли-. Бонса. Поэтому он еще раз ухмыльнулся и принялся; проверять фланелевые картузы для четырехфунтовок, из которых состояла палубная батарея «Льва».

Эту работу Израэль Хендс выполнял основательно, главным образом на ощупь. Он вынимал из дыр толстые тряпочные колбасины, набитые порохом, ощупывал их, проводил пальцами по швам, проверял, нет ли дырок, не разошлись ли швы. Такое дело никому, нельзя доверить. Подозрителен Израэль Хендс, жаден, жесток, порочен, Иначе чего бы ему искать здесь, среди джентльменов удачи. Но он аккуратен, точен и внимателен. Иначе какой же из него пушкарь. В этой работе любая неряшливость может вызвать потерю всего света. Вспышка, грохот — и все…

Проводя ревизию, Израэль Хендс обдумывал случившееся, особенно раздор между Флинтом и Сильвером, каким-то чудом не приведший к кровопролитию. Думал, что вовремя подкинула им судьба этот бриг. А то, глядишь, кто-нибудь утром и не проснулся бы, не одну печенку пощекотали бы во сне. Таким тихим и безопасным способом предпочитал пользоваться Израэль Хеидс для разрешения спорных вопросов. Была б возможность, начал бы он с Билли Бонса, каковой лижет флинтову задницу каждый день, а по воскресеньям и дважды. А теперь вот Бонс старший помощник у Сильвера. Как дело обериулось-то…