Юрий Клименченко - Штурман дальнего плавания

— Возражаю, — неожиданно сказала девушка. — Меня проводит Игорь, а вы проводите Мару.

Вот это здорово! Я чуть не подскочил от радости. Значит, я имею успех, а Герман со своим фасоном съел пилюлю.

Но Сахотин не рассердился. Он скроил уморительную физиономию и раскланялся по-мушкетерски.

— Марочка героиня не моего романа. Ее проводит Виктор — потомок знаменитого доктора Милейковского. А с тобой, Игорь, завтра дуэль на шпагах у городской стены, когда трижды прокричит сова. Королева ждет меня. Адью! — Он приложил руку к козырьку.

— Подождите, Герман! — крикнула Юлька, но Сахотин уже исчез.

— Ушел. Жаль. Ведь я пошутила, — надула губки Юлька. — Он такой интересный… Я не думала, что он уступит меня вам без боя.

— Без какого боя? — удивился я. — Мы же товарищи.

— Не на кулаках, конечно, — иронически посмотрела на меня Юлька. — Вы, оказывается, очень примитивны. Пошли.

Я взял Юльку под руку, и мы медленно двинулись по затихшему Литейному проспекту. За нами шли Милейковский и Мара. Скоро они попрощались, свернули на улицу Жуковского.

— Так когда вы уходите в море, Игорь? — спросила Юлька. — Куда?

— Весной. Наверное, пошлют на Черноморскую линию, — опять соврал я, прекрасно зная, что после первого курса все практиканты плавают в каботаже. — Там разные порты. Антверпен, Роттердам, Марсель.

— Ох! Замечательно, — задохнулась Юлька и крепко сжала мою руку. — Как бы мне хотелось туда! Вы привезете мне пудру «Коти». Я ее обожаю.

— Ничего не стоит, — щедро пообещал я. — Пожалуйста.

— Вообще я обожаю французскую косметику. Пудру, духи, мыло. Когда папа ездил в Батум, оттуда он привез мамахен уйму всяких прекрасных вещей. Там продают… Нелегально. Я, конечно, пользуюсь всем, но так, чтобы она не знала.

— А ваш папа кто?

— Мужчина, конечно, — засмеялась Юлька. — Он работает в издательстве «Академия». Даже не знаю кем. Что-то там делает с книгами. А мамахен дома. Принимает гостей и уже хочет выдать меня замуж. Ну, это у нее не выйдет. Еще потанцуем. Правда? — она прижалась ко мне.

С каждой минутой Юлька мне нравилась все больше. Такая простая и откровенная. Сразу все рассказала.

— Не выходите замуж, — искренне сказал я, понимая, что если это случится, нашему знакомству конец.

— Почему?

— Я не могу сразу сказать вам, — загадочно прошептал я.

— Вы влюбились в меня?

— Почти.

— Вы не оригинальны. В меня все влюбляются с первого взгляда.

— А вы самонадеянны, — обиделся я.

— Нисколько. Вот мы и пришли.

Мы стояли возле старинного двухэтажного дома. Я задержал Юлькину руку.

— Когда мы встретимся? — спросил я.

— Когда хотите. Я свободна. Звоните. Только лучше днем, мамахен бывает недовольна, когда мне звонят мальчики.

— Вы разве не ходите в школу? — удивился я.

— Я ушла из восьмого класса. Надоело учиться. Все одно и то же. Дома был грандиозный скандал. Фатер орал. Мамуля ревела. Но теперь все успокоились. Готовлюсь на курсы иностранных языков Берлица. Буду переводчицей. Звоните, Игорь.

Она дала мне свой телефон и убежала вверх по лестнице. Я слышал, как в квартире наверху прозвенел резкий звонок.

На следующий день, вместо того чтобы готовиться к навигации, я позвонил Юльке. Она сама подошла к телефону.

— Тсс… — услышал я шипенье в трубке. — Мамахен дома. Я буду вас называть Натой. Поняли? Да-да. Здравствуй, Наточка. Как живешь?

— Юля, давайте встретимся сегодня в восемь вечера. Я буду ждать вас у арки под часами. Согласны?

— Хорошо, Наточка. Мне еще нужно выучить сложное прошедшее. Потом зайду к тебе. В восемь. Пока.

Юлька положила трубку.

Вечером я пришел под часы без пятнадцати восемь. Юлька появилась только в половине девятого. Румяная, свежая.

— Здравствуйте, Игорь. Опоздала немного. Простите. Не замерзли?

— Что вы? Не замерз, — лязгнул я зубами. — На первый раз прощаю, ладно уж…

— Так куда мы сегодня? — спросила Юлька, просовывая свою руку мне под локоть.

— Погуляем.

— Как, по улицам ходить? В такой холод? Нет, это скучно. Пошли в кино. В «Колосс». Там Конрад Вейдт. Обожаю.

Мы пошли в кино. В фойе с Юлькой многие раскланивались. Видимо, ее тут знали.

Начиная с этого вечера мы с Юлькой встречались почти ежедневно. Я окончательно забросил учебу, Ромку избегал, перестал бывать у Германа.

— Где ты пропадаешь? — понимающе подмигивая, как-то спросил Сахотин. — Все со своей Сольвейг? Дай телефончик, я ей звякну. Не против?

Я сердился.

Юлька таскала меня повсюду. Мы ходили с ней в кино, в кафе, на танцы. Один раз она потребовала, чтобы я свел ее в ресторан. Я влез в долги под стипендию. Маленькую стипендию, которую мне выдавали в мореходке, я всегда отдавал матери и теперь боялся момента, когда придется сказать ей о том, что в этот месяц денег не будет.

Юлька отличалась чудовищным невежеством. Казалось странным, что она совсем недавно училась в школе. Она путала романы Тургенева с рассказами Чехова, не знала, кто такой Суриков, не понимала, почему не тонут железные суда. Она скучала, когда я рассказывал ей о яхтах, о море, о своих планах. Тряпки, танцы, блеск заграничной жизни, всевозможные сплетни — вот что ее интересовало. Она имела «мышление одноклеточного моллюска» — так определял развитие подобных людей Ромка. Но когда я видел голубые Юлькины глаза, ее улыбку, целовал мягкие теплые губы, я забывал о всех ее недостатках.

Спустя две недели после нашего знакомства Юлька сказала:

— Завтра вечером, Гарри, приходи ко мне. Соберутся мои друзья. Предки уходят фокстротить к знакомым, а я устраиваю файвоклок. Будь ровно в семь. Гуд бай!

Юлька давно уже переименовала меня на иностранный манер — в Гарри. Мне это казалось глупым, я стеснялся, когда она называла меня так на улице, но не спорил.

Я долго думал, в каком костюме появиться на вечеринке. Мой единственный дешевый костюм из «Ленодежды» явно не годился для такого торжественного случая. Мне хотелось выглядеть настоящим совторгфлотцем, просоленным всеми морями, обдутым ветрами.

Что же, выход есть! Герман выручит. Я занял на один вечер у Сахотина его вылинявшую, прошитую двумя белыми швами «дунгари», у Милейковского заграничную кепку, надел лохматый свитер и остался вполне доволен. Трубка, засунутая в угол рта, дополнила мой морской вид.

Ровно в семь я нажал кнопку звонка у обитой черной клеенкой двери. Мне открыла незнакомая девушка. Она провела меня по длинному коридору. Мы очутились в гостиной. В ней царил полумрак. Люстра была затемнена красной бумагой. В комнате стояла мягкая мебель. У стенки — открытое пианино. Ноги бесшумно ступали по ковру. В кресле сидела Юлька в голубом платье, рядом стоял молодой человек с зализанными назад светлыми волосами, в очень модном сиреневом костюме. Увидев меня, она вскочила: