Клайв Касслер - За борт!

— Эл! — крикнул Питт. — Лови!

Если Джордино удивился, видя, как Питт держит за шиворот двух детей, он ничем этого не выдал. Он без усилий, как футбольные мячи, принял детей и крикнул Питту:

— Прыгай. Судно уходит под воду!

Не отвечая, Питт побежал назад к каюте по левому борту.

Он понимал, что попытка спасти мать — акт отчаяния. Но он был за гранью осознанных поступков; казалось, действует совсем другой, незнакомый человек.

Воздух стал таким сухим и горячим, что пот высыхал, не показавшись из пор. Горячая палуба обжигала ноги сквозь подметки. Питт споткнулся и едва не упал: по кораблю пробежала дрожь, и палуба еще сильнее накренилась влево. Агония судна, перед тем как перевернуться и уйти под воду.

Питт оказался у наклонной стены каюты; он просунул руки в иллюминатор. Две руки обхватили его запястья, и он потянул. Плечи и грудь женщины протиснулись через отверстие.

Питт еще раз сильно дернул и протащил бедра.

Пламя лизнуло ему спину. Палуба уходила из-под ног. Держа женщину за талию, Питт прыгнул за борт в тот миг, когда „Леонид Андреев“ начал переворачиваться, его винты, взбивая воду, поднялись к солнцу.

Яростный поток воды подхватил их, как кукол в водовороте, и потащил вниз. Питт отталкивался одной рукой и ногами, пытаясь всплыть; он видел, как зеленая поверхность над ним медленно становится голубой.

Кровь стучала в ушах, легкие словно заполнили рассерженные осы. Черный покров начал заволакивать окружающий мир. Питт чувствовал, как висит на его руке женщина; она тянула вниз, мешая ему плыть. Он использовал последние остатки кислорода, и в глазах его вспыхнул фейерверк. Яркий оранжевый шар взорвался в его голове.

Он пробился на поверхность, и полуденное солнце осветило его поднятое лицо. Сделал глубокий вдох, которого хватило, чтобы развеять темноту перед глазами, замедлить биение сердца и уменьшить боль в легких. Потом быстро перевернул женщину животом вверх и несколько раз сильно нажал, заставляя выбросить соленую воду из горла. Женщина содрогнулась, ее начало рвать, затем последовал приступ кашля. Только когда ее дыхание стало почти нормальным и она застонала, Питт огляделся в поисках остальных.

Джордино плыл к нему, толкая перед собой один из шезлонгов. На нем сидели дети; не сознавая разворачивающейся трагедии, они весело смеялись, глядя на забавные гримасы Джордино.

— Я уже начал сомневаться, вынырнешь ли ты, — сказал Джордино.

— Кое-что никогда не тонет, — ответил Питт, поддерживая женщину; та настолько пришла в себя, что могла держаться за ручки кресла.

— Я за ними присмотрю, — сказал Джордино. — Лучше позаботься о Лорен. Кажется, сенатор ее довел.

Руки словно налились свинцом; цепенея от усталости, Питт упрямо стал делать быстрые ровные гребки, пока не добрался до обломков, за которые держались Лорен и Лаример.

С посеревшим лицом, с полными тоски глазами, Лорен упрямо удерживала голову сенатора над водой. С упавшим сердцем Питт увидел, что она могла бы и не стараться: Лаример больше никогда не будет заседать в сенате. Кожа у него покрылась пятнами и стала темно-лиловой. Он до конца держался мужественно, но полстолетия напряженной жизни без ограничений привели к неизбежному концу. Сердце не выдержало и перестало биться.

Питт осторожно отвел руки Лорен от тела сенатора и оттолкнул его. Она взглянула на Питта, хотела возразить, но отвернулась, не в силах смотреть, как уплывает тело Ларимера, подгоняемое мягкими волнами.

— Он заслуживает государственных похорон, — хриплым шепотом сказала она.

— Это неважно, — ответил Питт. — Мы и так знаем, что он умер как мужчина.

Лорен как будто приняла это. Она положила голову на плечо Питту, слезы на ее щеках смешались с соленой водой.

Питт повернулся и осмотрелся.

— Где Моран?

— Его подобрал флотский вертолет.

— И он тебя оставил? — недоверчиво спросил Питт.

— Пилот крикнул, что есть место еще только для одного.

— И великий спикер палаты представителей оставил женщину поддерживать умирающего, а сам спасся?

Питта, словно холодным пламенем, охватила неприязнь к Морану. Он был одержим мыслью обрушить кулак на лицо этого хорька.

Капитан Покофский сидел в каюте яхты, зажимая уши, чтобы не слышать криков тонущих и умирающих от ожогов. Он не в силах был заставить себя взглянуть на этот невероятный ужас, смотреть, как „Леонид Андреев“ опускается на две тысячи футов под воду. Капитан стал живым мертвецом.

Остекленелыми, безжизненными глазами он посмотрел на генерала Омбрикова.

— Зачем вы меня спасли? Почему не позволили умереть вместе с судном?

Омбриков видел, что Покофский переживает сильнейшее потрясение, но ему нисколько не было его жалко. Агентов КГБ учили спокойно принимать смерть. Долг превыше всяких соображений сочувствия.

— У меня нет времени на соблюдение морских церемоний, — холодно сказал он. — Благородный капитан стоит на мостике, салютуя флагу, пока судно погружается вместе с ним… какой вздор! Государственная безопасность нуждается в вас, Покофский, а мне вы нужны, чтобы опознать тела американских законодателей.

— Они, вероятно, погибли, — пробормотал Покофский.

— Тогда это нужно доказать! — безжалостно рявкнул генерал. — Мое руководство примет только несомненные доказательства их смерти. Нельзя упускать из виду, что они, возможно, еще живы и где-то плавают.

Покофский провел ладонями по лицу и вздрогнул.

— Я не могу…

Но он больше ничего не успел сказать: Омбриков грубо схватил его и потащил на открытую палубу.

— Черт побери! — крикнул он. — Ищите их!

Покофский стиснул зубы и посмотрел на страшную картину: масса обломков и сотни мужчин, женщин и детей. Он едва не задохнулся, лицо его побелело.

— Нет! — закричал он. И так быстро и неожиданно перебрался через борт, что ни Омбриков, ни экипаж не успели его остановить. Он прыгнул в воду и глубоко ушел под поверхность, так что его белый мундир не стало видно.

Шлюпки с контейнеровоза подбирали выживших, быстро заполнялись, отвозили людей и возвращались к плавучим обломкам. Море кишело разнообразным мусором, мертвыми телами людей всех возрастов и теми, кто еще цеплялся за жизнь. К счастью, вода была теплая и никому не грозила смерть от переохлаждения; да и угроза акул не материализовалась.

Одна шлюпка подошла к Джордино, и он помог матери с двумя детьми подняться в нее. Потом забрался сам и знаком попросил рулевого идти к Лорен и Питту. Они были среди последних, кого можно было вытащить.

Шлюпка подошла, и Питт крикнул наклонившейся через борт коренастой фигуре.

— Привет, — сказал он, широко улыбаясь. — Как мы рады вас видеть!

— Рад помочь, — ответил стюард, с которым Питт недавно разминулся у лифта. Он тоже улыбался, демонстрируя широкую щель между верхними зубами.