Клайв Касслер - За борт!

Джордино положил на колени Питту груду одежды — морскую форму — и небольшой бумажный пакет.

— Это приличная одежда и вещи из твоих карманов. Чтобы сэкономить время, переоденешься в самолете.

Питт открыл пакет и нашел внутри виниловый бумажник. Убедившись, что его содержимое цело и сухо, он посмотрел на Джордино и пожал ему руку.

— Доброй охоты, друг.

Джордино потрепал его по плечу.

— Не волнуйся. Я ее найду. Аты езжай в Вашингтон и отправь их ко всем чертям.

Никто не мог, проснувшись, пасть жертвой симптома Рипа ван Винкля и удивиться больше, чем Алан Моран. Он помнил, как почти две недели назад лег спать на президентской яхте, а следующим его сознательным воспоминанием было, как его втаскивают в лимузин где-то в поречье Южной Каролины. Плен и спасение с горящего русского корабля казались расплывчатым пятном. Только вернувшись в Вашингтон и обнаружив, что и конгресс, и верховный суд изгнаны из своих законных мест обитания, он очнулся и вспомнил о своем политическом влиянии.

Видя, как эмоционально и политически разбито правительство, он почуял возможность удовлетворить свое честолюбивое желание стать президентом. Не обладая достаточной популярностью и поддержкой, чтобы занять это место после выборов, он решил воспользоваться несчастьем. Марголин отсутствует, Лаример убрался с его пути, президент вот-вот будет смещен, и Морана теперь ничто не остановит.

Моран собрал пресс-конференцию посреди Джексон-сквер, на другой стороне Пенсильвания-авеню, напротив Белого дома, и ответил на вопросы множества корреспондентов. Пробил час его торжества, и он наслаждался всеобщим вниманием.

— Вы можете сказать, где находились последние две недели? — спросил Рэй Марш из „Нью-Йорк таймс“.

— С удовольствием, — ответил Моран. — Лидер большинства сенатор Лаример и я отправились в отпуск порыбачить в Карибском море; мы хотели попытать счастья и поймать рекордного марлина, но в основном чтобы обсудить проблемы нашего великого народа.

— В первых сообщениях говорится, что сенатор Лаример погиб во время трагедии „Леонида Андреева“.

— С прискорбием сообщаю, что это правда, — сказал Моран, неожиданно посерьезнев. — Мы с сенатором находились в пяти или шести милях от русского круизного лайнера, когда услышали взрыв и увидели огонь и дым. Мы сразу приказали капитану сменить курс и направиться к месту катастрофы. Когда мы прибыли, „Леонид Андреев“ уже был в огне от носа до кормы. Сотни испуганных пассажиров прыгали в море, у многих горела одежда.

Моран помолчал для усиления эффекта, потом принялся энергично описывать:

— Я прыгнул в воду, сенатор за мной, и мы стали помогать тем, кто был ранен или не умел плавать. Мы боролись за них, казалось, долгие часы, держали на плаву женщин и детей, пока не удавалось поднять их на борт. Я потерял из виду сенатора Ларимера. А когда увидел опять, он плыл лицом вниз — явно результат сердечного приступа от перенапряжения. Можете процитировать меня: он умер героем.

— Сколько людей, по-вашему, вы спасли?

Джо Старк из „Юнайтед пресс“.

— Я потерял счет, — скромно продолжал лгать Моран. — Наша маленькая яхта была опасно перегружена обгоревшими и едва не утонувшими жертвами. Поэтому, чтобы не превратиться, так сказать, в соломинку, которая может ее потопить, я остался в воде — лишь бы еще один бедолага мог спастись. Но мне повезло: меня подобрал флот, который, надо сказать, проявил себя великолепно.

— Вы знали, что на „Леониде Андрееве“ находилась конгрессмен Лорен Смит? — спросила Марион Турнье с радиостанции „Ассошиэйтед пресс“.

— Тогда не знал, — ответил Моран, снова делаясь серьезным. — К сожалению, мне только недавно сообщили, что она числится пропавшей без вести.

Кертис Майо сделал знак оператору и подобрался поближе к Морану.

— Конгрессмен, каково ваше отношение к беспрецедентному закрытию президентом конгресса?

— Я в ужасе от того, что можно так бесцеремонно поступать с нашим правительством. Ясно, что президент не в себе. Одним страшным ударом он превратил нашу страну из демократической в фашистскую. Я намерен приложить все силы к тому, чтобы сместить его со своего поста, и как можно быстрей.

— Как вы намерены этого добиться? — подстрекал Майо. — Всякий раз как члены конгресса собираются, чтобы начать процедуру импичмента, президент посылает войска разогнать их.

— На этот раз все будет иначе, — уверенно сказал Моран. — Завтра в десять утра члены конгресса проводят объединенную сессию в Аудитории Лиснера в университете Джорджа Вашингтона. [27] Аудитория Лиснера — зал на полторы тысячи мест, где проходят театральные постановки и другие массовые мероприятия.

Для того чтобы избежать безнравственного и незаконного вмешательства призванной президентом армии, мы намерены противопоставить силе силу. Я посовещался в палате представителей и сенате с коллегами из соседних штатов Мэриленд и Виргиния, и те убедили правительства штатов прислать для нашей защиты национальную гвардию.

— Получит ли она приказ стрелять? — спросил Майо, чутьем газетчика угадывая кровь.

— Если на них нападут, — холодно ответил Моран, — безусловно да.

— Так начинается Вторая гражданская война, — устало сказал Оутс, выключив телевизор и повернувшись к Эммету, Мерсье и Брогану.

— Моран безумен не меньше, чем президент, — сказал Эммет, с отвращением качая головой.

— Чем, по-вашему, может кончиться столкновение в Аудитории Лиснера? — спросил Оутс у Эммета.

— Спецчасти армии и морской пехоты, патрулирующие Капитолийский холм, — хорошо подготовленные профессионалы. Можно не сомневаться, что они удержатся и не предпримут ничего глупого и безответственного. Подлинную опасность представляет национальная гвардия. Достаточно, чтобы один человек запаниковал и выстрелил. И тогда мы станем свидетелями бойни, как в университете Кент, [28] В 1970 году четыре студента университета штата Огайо были застрелены национальными гвардейцами, которые утверждали, что перед этим слышали пистолетный выстрел. только гораздо худшей. На этот раз на огонь национальных гвардейцев ответят несущие смерть снайперы.

— И не станет легче, если под перекрестным огнем погибнет несколько конгрессменов, — добавил Мерсье.

— Президента надо изолировать. Расписание — пересмотреть, — сказал Оутс.

Мерсье не был убежден.

— Это означает, что мы не позволим доктору Эджли оценить сигналы мозга президента.

— Предотвращение массового убийства важнее попытки перехитрить русских, — сказал Оутс.

Броган задумчиво смотрел в потолок.

— Думаю, мы сможем и украсть цыпленка, и ощипать его.