Джереми Прайс - Невеста капитана Тича

Здание таверны служило когда-то частной резиденцией некоему французскому аристократу. В окружавшем ее тенистом саду шелестели листвой кокосовые пальмы и прочие экзотические представители тропической флоры. На фронтальной лужайке среди вишен и желтых папайя гордо высилось роскошное дерево манго, высокое, как английский вяз, и щедро усыпанное румяными плодами.

Первый лейтенант британского королевского флота Роберт Мэйнард, пребывавший на Сен-Китсе в отпуске по болезни в связи с поврежденной коленной чашечкой, хмуро глядел с балкона на пышную зелень тропического сада, сверкавшую под ослепительными лучами яркого утреннего солнца, и тосковал по туманным склонам Шотландии.

В подзорную трубу он разглядел сорокапушечный барк, который стоял на якоре у мыса Блафф-Пойнт, и который, очевидно, пришел сюда на рассвете. Еще накануне вечером в проливе у Блафф-Пойнта стояло с полдюжины судов, а теперь там было только это одно. Примечательным было то, что хотя судно стояло на якоре вот уже около двух часов, его бегучий такелаж все еще не был прибран, что могло свидетельствовать либо о вопиющей бесхозяйственности, либо о каком-то бедствии на борту. Однако, на судне не было видно ни желтого чумного флага, ни других признаков несчастья.

Для профессионального глаза лейтенанта барк не выглядел запущенным, потому что, насколько он мог заметить, все его снасти были отлично заправлены. Скучая, лейтенант раздумывал о загадочном пришельце, как вдруг увидел, что на судне внезапно вспыхнула суматошная деятельность. Ванты и реи в одно мгновение покрылись полуголыми матросами, и паруса барка упали и были закреплены с такой быстротой, которая могла бы сделать честь даже военному кораблю. Заинтригованный лейтенант сложил свою подзорную трубу и медленно, прихрамывая, спустился вниз к конюшням. Из-за поврежденного колена ему были предписаны ежедневные прогулки верхом, и сегодня ничто не мешало ему избрать для этой цели побережье у мыса Блафф-Пойнт, чтобы поближе взглянуть на загадочное судно.

Мойнард направил лошадь между толстыми стволами кокосовых пальм к ослепительно-белому песчаному берегу, испещренному многочисленными следами крабов и морских птиц. Спокойную воду залива слегка рябил ласковый утренний ветерок, и моряки с таинственного барка начали спускать шлюпки, готовясь к высадке на берег.

Лейтенант сразу опознал в них пиратов, как только поднес к глазу подзорную трубу, ибо каждый из них носил на себе недвусмысленное свидетельство своей принадлежности к братству морских разбойников: пару тяжелых пистолетов в тряпичной петле, ловко скрученной из концов пестрого шейного платка. Яркие шелковые рубахи, цветастые шарфы и пояса, золотые украшения и вычурные эфесы шпаг, подтверждая догадку лейтенанта, делали пиратов похожими скорее на каких-то восточных танцоров, чем на простых моряков.

Первая шлюпка доставила на берег высокого человека в строгой одежде, который сидел на корме с видом властным и авторитетным. У него была самая огромная и самая отталкивающая борода, какую Мэйнарду когда-либо приходилось видеть, и хотя лейтенант был пока еще новичком в здешних краях, он без особого труда догадался, что этот человек был не кто иной, как пресловутый капитан Черная Борода.

Рядом с пиратским вожаком Мэйнард с удивлением разглядел стройную фигурку молодой девушки, почти ребенка. Он мог бы принять ее за мальчика, если бы не длинные рыжеватые волосы, отливавшие на солнце медно-золотистым блеском. Лейтенант решил было, что это пленница, и сердце на мгновение замерло у него в груди; но потом он увидел, как она вместе с другими перебирается через мелководье на берег, и заметил за ее зеленым шелковым кушаком пару пистолетов и отделанную золотом шпагу восточной работы, доходившую ей чуть не до щиколоток. На девушке были узкие черные бриджи и мужская сорочка, и выглядела она странно бледной и задумчивой. Однако, когда бородатый пират, улыбаясь, заговорил с ней, она ответила ему короткой улыбкой, и лейтенант Мэйнард, сжимая коленями бока своей норовистой лошади, внезапно почувствовал какое-то неясное беспокойство.

Теперь ему стало понятным, почему остальные суда покинули пролив у Блафф-Пойнта, бросив на берегу часть груза, который они так и не взяли на борт, торопясь поскорее убраться подальше. Никому не улыбалось делить якорную стоянку с Черной Бородой!..

Ранним утром, как только якорь «Мщения» лег на грунт, Анна вышла на палубу, чтобы вдохнуть свежего воздуха и посмотреть на берег, к которому они приплыли. Девушка не спала всю ночь, терзаемая сомнениями и тревогой. Наконец, к утру она смирилась со своей судьбой, приняв решение во всем покориться Тичу и постараться быть с ним приветливой и послушной. Как ни мал был ее жизненный опыт, безошибочный женский инстинкт подсказал Анне единственно правильный метод приручения этого дикаря. Мягкая покорность, словно слабая капля воды, часто успешно справляется там, где бывает бессильной тяжелая кирка каменотеса…

Тич пребывал в отличном расположении духа. Поспешное бегство трусливых купцов немало развлекало его, еще раз показав, какой страх наводит на всех его грозная репутация. Он избрал Блафф-Пойнт для своей стоянки не только потому, что его корабль имел большую осадку и поэтому нуждался в сравнительно глубоких водах пролива. Тич пользовался удобной стоянкой у Блафф-Пойнта еще тогда, когда опасался крейсировавшего в здешних водах английского военного корабля. И хотя теперь этих опасений не существовало, тем не менее в знакомой стоянке заключались определенные преимущества.

Увидев Анну на палубе, Тич подошел к ней и принялся оживленно комментировать достоинства и выгоды цветущего острова применительно к своей разбойничьей профессии:

— Когда прибываешь в порт, — говорил он, скаля в улыбке желтые зубы, — то прежде чем начать его грабить, надо постараться заполучить к себе на борт десяток-другой местных жителей побогаче и посолиднее. После этого их слуги напрочь теряют охоту защищать добро своих хозяев, а их жены и дочери становятся такими покладистыми, что никто и не поверит!

Он громко захохотал, и Анна, хоть и не так уверенно, тоже засмеялась вместе с ним.

Спустя некоторое время, словно в качестве иллюстрации к этому правилу, на палубе появилась кучка дрожащих и испуганных горожан. К их ногам была прикована тяжелая якорная цепь с крупными звеньями, которую достаточно было выпустить в воду, чтобы утопить несчастных в проливе на глубине десяти фатомов… 47

Тич, Анна и еще несколько наиболее приближенных к капитану пиратов неторопливо поднимались по склону холма к таверне «Золотой Утес», предоставив остальной команде освобождать городские лавки от запасов вина, черного рома и прочих горячительных напитков, а после завершения этой первоочередной задачи — и от всего остального, что им придется по душе. Тобиас Галвей, хозяин «Золотого Утеса», изменился в лице, увидев группу пиратов во главе с Чернобородым, направляющихся к таверне. Впрочем, если бы он их и не увидел, то во всяком случае услышал бы наверняка, ибо веселая компания хохотала, орала, горланила и стреляла из пистолетов с единственной целью наделать побольше шума.