Фредерик Марриет - Корабль-призрак

Как и предполагала Амина, минхера Путса просили оказать помощь больному.

— Он придет к вам, — сказала Амина служанке, которая пришла за врачом. — Сейчас я разбужу его.

Амина постучалась к отцу, но ответа не было. Она постучала еще раз, но отец опять не откликнулся.

«Удивительно, — подумала Амина, — так крепко отец никогда не спал».

Как же Амина была удивлена, обнаружив кровать старика пустой! Она поспешила в гостиную, где и обнаружила отца, лежащего на кушетке. Казалось, он спал крепким сном. Она окликнула его, но он не ответил.

«О, милостивый Боже, неужели он умер?» — мелькнула у нее мысль, и она осветила его лицо. Старик лежал с открытыми, но уже остекленевшими глазами и приоткрытым ртом.

Пораженная, Амина несколько минут стояла, прислонившись к стене. Голова у нее шла кругом. Наконец она пришла в себя.

«Надо проверить!» — подумала она и осмотрела бокал, в который вечером высыпала порошок. Он был пуст!

— Это Божья кара! — воскликнула она. — Увы, мертвым оказался мой отец!

Амина рассуждала логично. Испугавшись греховного и проклятого Богом деяния, минхер Путс, чтобы заглушить муки совести, решил выпить вина. Он наполнил бокал, не заметив, что в нем уже что-то налито, а выпив вино, нашел смерть, уготованную зятю.

Дрожащая Амина вышла из комнаты и поднялась к мужу, который по-прежнему крепко спал. При таком положении любая другая женщина разбудила бы своего мужа, но Амина не думала о себе. Разве могла она побеспокоить родного человека, когда он болен! Не дыша сидела она на краю кровати, погруженная в глубокие размышления, пока первые лучи восходящего солнца не проникли в окно. Тут в дверь вновь постучали. Амина спустилась вниз, но дверь не открыла.

— Минхер Путс мог бы прийти, ведь уже утро, — прозвучал снаружи голос служанки, которую снова прислали за доктором.

— Дорогая Тереза! — отвечала Амина, узнав девушку по голосу. — Моему отцу, видимо, больше требуется помощь, чем вашей хозяйке. Я боюсь, что его существование в этом мире уже заканчивается. Когда я разбудила его, он не смог даже подняться с постели — так он слаб. Я попрошу вас оказать мне любезность: зайдите к священнику Сайзену и передайте ему мою просьбу прийти к нам. Мой отец находится, я думаю, при смерти.

— Милостивый Боже, ему так плохо? — удивилась девушка. — Успокойтесь, госпожа Вандердекен! Я передам вашу просьбу.

От стука Филипп проснулся. Он чувствовал себя значительно лучше, сильная головная боль прошла. Увидев, что Амина не ложилась спать, он хотел поругать ее за это, но Амина опередила его, рассказав, что произошло.

— Оденься, Филипп, и помоги мне перенести тело отца в постель. Это надо сделать до того, как придет священник, — добавила она. — О, Боже праведный! А если бы я дала порошок тебе, Филипп? Но не будем говорить об этом! Поторопись! Священник Сайзен скоро будет здесь.

Филипп быстро оделся, и они спустились в гостиную. Яркий солнечный свет падал на худое лицо старого доктора, который лежал со скрюченными руками и вывалившимся языком.

— О, ужас! — прошептал Филипп. — Кажется, что эта комната предназначена только для несчастий! Сколько же еще ужасного может здесь произойти!

— Я думаю, что ничего злого здесь больше не произойдет! — возразила Амина. — А мертвым отец не кажется мне таким уж страшным. Несравненно страшнее он выглядел, когда стоял около твоей постели и передавал тебе, с внешне искренними словами участия, бокал со смертью. Это было кошмарное зрелище, и оно будет еще долго стоять у меня перед глазами.

— Прости его, Боже, как я прощаю его от всего сердца, — благоговейно промолвил Филипп. Затем они перенесли тело доктора в комнату, служившую ему спальней.

— Пусть хоть покажется, будто он умер естественной смертью, — произнесла Амина, все еще сохраняя самообладание. — Если люди начнут говорить, что мой отец покончил жизнь самоубийством, это задело бы мою честь. О, Филипп! Что ты подумаешь теперь о дочери такого человека? Ты даже не представляешь, как я страдаю от этой мысли!

Амина упала в кресло и разразилась слезами. Филипп стал успокаивать ее. В это время раздался стук в дверь. Пришел священник Сайзен. Ему открыли.

— Доброе утро, дети мои, — начал священник. — Как дела у больного?

— Его земные страдания закончились, ваше преподобие, — отвечал Филипп.

— Как? — воокликнул с прискорбием добродушный патер. — Неужели я опоздал? А я так торопился…

— Он скончался неожиданно в конвульсиях, — пояснил Филипп и повел священника в комнату умершего.

Осмотрев труп и убедившись, что помощь уже не нужна, патер Сайзен повернулся к Амине, которая продолжала плакать.

— Пусть текут твои слезы, дитя мое, — заговорил он. — У тебя есть к тому причины. Для благочестивого и любящего ребенка потеря отцовской ласки суровое испытание. Но не слишком упивайся своей болью, ведь у тебя есть и другие обязанности, у тебя есть супруг…

— Я помню об этом, почтенный патер, — отвечала Амина, — но я должна выплакаться, ведь я его дочь.

— Почему он одет? Разве он не ложился спать? — спросил Сайзен. — Когда он начал жаловаться на недомогание?

— Последний раз я видел его вчера вечером у меня в спальне, — отвечал Филипп, — когда он давал мне лекарство. Затем он пожелал мне спокойной ночи и ушел. Ночью его позвали к больному, но, когда моя жена стала будить его, он был уже мертв.

— Неожиданный несчастный случай, — предположил священник. — Он же старый человек, а стариков смерть иногда уносит очень быстро. Ты был около него, Филипп, когда он умирал?

— Нет, ваше преподобие, — отвечал Филипп. — Пока моя жена будила меня и я одевался, он уже покинул этот мир…

— Чтобы попасть в лучший, как я надеюсь, дети мои.

Амина вздрогнула. Священник продолжал:

— Не молился ли он, умирая? Вам же известно, что люди считали его человеком нехристианской веры и он не очень-то уважал святые каноны нашей матери-церкви.

— Бывают моменты, — отвечала Амина, — когда настоящий христианин может быть прощен, если он не был в состоянии отдать дань уважения Богу. Посмотрите, руки умершего сведены судорогой, он боролся, об этом свидетельствуют и черты его лица! И как же вы можете требовать, чтобы он в таком состоянии…

— Очень похоже, — вставил священник. — Будем надеяться на лучшее. Преклоните колени вместе со мной, дети мои, и давайте помолимся за упокой его души.

Супруги стояли на коленях, священник благоговейно молился. Когда Амина и Филипп поднимались с пола, взгляды их встретились, и они без слов поняли, что творится в их душах.

— Я пришлю могильщиков. Они позаботятся об усопшем и подготовят похороны, — сказал патер Сайзен. — И лучше не говорить, что он умер до моего прихода, ведь люди могут подумать, что он отошел в мир иной без утешения святой церкви.