Вячеслав Коротин - Триумф броненосцев. «До последнего вымпела»

– Черт знает что! – выругался Вирен. – И ведь ничего уже не сделать. Я говорил с инженерами из мастерских – все еще хуже, чем мы думали: для выточки новых бойков нужны очень высококвалифицированные токари и соответствующие станки. И тех, и других во Владивостоке раз-два и обчелся…

Остается только телеграфировать в Петербург, чтобы как можно быстрее нашли на складах старые взрыватели и литерным составом отправили нам.

– Хорошо, если за месяц успеют, – недоверчиво пробормотал полковник.

– А что, у вас есть другие предложения?

– Есть одна мысль.

– Говорите.

– А что, если не укрепить боек, а «ослабить» капсюль? То есть подшлифовать его. Сточить «лишнюю» латунь – тогда, глядишь, и мягкий алюминий даст достаточный для инициации подрыва накол…

– Попробовать во всяком случае стоит, – подумав, произнес адмирал, – ведь других реальных вариантов я пока не вижу. Немедленно организуйте изготовление двух-трех опытных партий штук по десять переделанных взрывателей с разной толщиной капсюля и проведите соответствующие испытания. И еще одно: доработанный взрыватель ни в коем случае не должен срабатывать при выстреле или, не дай Бог, прямо в погребе при неаккуратной перегрузке. Так что не забудьте убедиться в полной безопасности ваших переделок. А я попробую вытрясти хоть какое-нибудь количество старых взрывателей из крепостной артиллерии.

Вирену дьявольски не хотелось что-либо просить у сухопутного командования – до сих пор были свежи в памяти объяснения со Стесселем и Фоком, когда пришлось выколачивать из крепости Порт-Артур свои «родные» пушки, временно переданные на сухопутный фронт.

А здесь, во Владивостоке, отношения между моряками и сухопутными были еще более натянутыми. И виноваты в этом, честно говоря, были в первую очередь офицеры и матросы эскадры: прошедшие Цусимское сражение и победив, они свысока относились к тем, кто за всю войну лишь пару раз пострелял по врагу, не понеся практически никаких потерь.

Уже состоялось несколько массовых драк между солдатами и матросами, и было назначено несколько дуэлей по окончании войны. В такой обстановке надеяться, что комендант крепости Владивосток и его начальник артиллерии пойдут навстречу просьбе моряков, было наивно – наверняка генералы найдут множество причин, по которым они «при всем желании» не имеют возможности оказать помощь флоту…

Даже если из Петербурга придет прямой приказ, то наверняка он будет саботирован до последней возможности.

В общем, с генералом Казбеком говорить, как давиться, а придется…

Тем не менее не мытьем, так катаньем за неделю удалось изготовить или добыть несколько десятков взрывателей: дюжину все-таки выделила крепостная артиллерия под видом экспериментального материала, а остальные были изготовлены на эскадре несколькими матросами. Испытания дали весьма обнадеживающие результаты – процент невзорвавшихся снарядов понизился в три раза – уже терпимо. Оставалось надеяться, что в ближайшее время прибудет прямой приказ из Петербурга, и сухопутное начальство, хоть и скрипя зубами, будет вынуждено поделиться с флотом.

Паттон-Фантон-де-Веррайон. Каких только «исконно русских» фамилий не встретишь среди офицеров флота российского…

Петр Иванович еще совсем недавно был старшим офицером крейсера «Изумруд», но после назначения капитана второго ранга барона Ферзена на «Громобой» вместо убитого в бою Дабича занял должность командира.

Облик новый командир крейсера имел далеко не самый геройский: невысокий толстяк с бесцветными глазами, да еще и голос у него был высокий и писклявый. И команда его раньше не очень жаловала, и с бароном в свое время отношения не сложились. Но приказ есть приказ и «Ватай-Ватай» (кличка, которую дали ему матросы) принял под команду один из двух самых быстроходных крейсеров флота.

И вот первая самостоятельная операция: требовалось «сбегать» на разведку миль на триста южнее Владивостока и, возможно, встретить ожидаемый немецкий транспорт с углем.

Два дня во время следования в район патрулирования погодка стояла премерзкая – сплошная пелена мелкого, но частого дождя. Видимости почти никакой, во всяком случае для разведки.

– Без толку уголь жжем, Петр Иванович, – поднялся на мостик лейтенант Заозерский, бывший минный, а ныне старший офицер крейсера, – думаю, стоит вернуться.

– Нужно поговорить со стармехом, выяснить, на сколько еще у нас угля.

– Уже поговорил. Семенюк утверждает, что если проведем здесь еще двое суток, то сможем вернуться во Владивосток только экономическим ходом. То есть если по дороге встретим сильного противника, то можем от него и не уйти.

Командир отнюдь не порадовался в душе инициативе своего старшего помощника. Совсем напротив – почувствовал легкое раздражение оттого, что лейтенант без его приказа решил самостоятельно оценивать возможности продолжения крейсерства.

Но делать нечего, шанс остаться без главного своего козыря – скорости в возможном бою, грозил «Изумруду» самыми фатальными последствиями.

– Пожалуй, вы правы. Пригласите ко мне лейтенанта Полушкина.

«Изумруд» возвращался в родной порт, пелену дождя уже миновали и обстановка на море была относительно приличной. Еще часиков десять, и можно будет войти в бухту Золотой Рог, правда, на всякий случай неплохо бы вызвать миноносцы из Владивостока, чтобы проводили надежным фарватером – не хватало еще после первого же боевого выхода зацепить какую-нибудь дурную мину у своих же берегов.

Но в любом случае радости мало – никакой полезной информации крейсер командованию сообщить не мог…

– Дым с норда! – резанул по ушам крик сигнальщика.

– Курс на дым, – немедленно отреагировал командир. – Как думаете, Алексей Севастьянович, может, это и есть тот немец с углем, которого мы хотели отконвоировать.

– Он или кто-то другой, выяснится скоро, – пожал плечами штурман, – чего гадать-то?

– Второй дым, третий!.. – снова раздался голос с марса грот-мачты.

– Да уж, это явно не угольщик, – пробормотал кавторанг. – Но кто?

– Не исключено, что японцы.

– В восьмидесяти милях от Владивостока?

– Вашсыкородь! – подбежал к командиру матрос. – Мичман Вирениус просили передать, что радио принимает шифрованные телеграммы.

– Забить искрой! – немедленно отреагировал «первый после Бога». – Алярм!

Подскочивший горнист немедленно стал «выдувать» сигнал боевой тревоги, и палуба корабля загудела от топота матросских башмаков.

– Крейсера типа «Мацусима»! – донеслось с грот-мачты. – Разворачиваются на нас.

– Ну, от этих-то мы уйдем легко и непринужденно, – улыбнулся старший штурман.