Вячеслав Коротин - Триумф броненосцев. «До последнего вымпела»

– Да сходим, сходим, – лейтенант даже слегка опешил от такой неожиданной «атаки», – чего ты так завелась-то?

– Да потому, что ты думаешь только о себе. – Соймонова стала «заводиться» и все ее существо выказывало нешуточную обиду, даже слезы показались. – Я тут одна два месяца: дом-госпиталь день за днем. Гусевы хоть иногда меня в гости приглашали, и тут, когда ты вдруг появился, я не могу прийти к ним с тобой, а не одна, как обычно!

– Да почему не можешь-то? – Василий находился в состоянии полного обалдения – никогда Ольга не была такой раздражительной и агрессивной. – Сходим к ним в гости сегодня. Успокойся только!

– Одолжение мне делаешь? А сам догадаться не мог?

– Да не делаю я тебе одолжения, Оль, просто думал, что тебе будет приятнее, если я все свое свободное время тебе посвящу. Оленька, Олюшка, ну все будет так, как ты хочешь. Успокойся только.

– Папа к вам с эскадрой Небогатова плывет, – неожиданно переменила тему лейтенантша.

– Идет, – машинально поправил жену Василий. – Что-о-о? Михаил Николаевич на Третьей эскадре?

– Да, он при штабе адмирала Небогатова.

– Флаг-капитаном?

– Васенька, ну не знаю я. Пойдем?

– Пойдем, конечно. – Соймонов бросил на блюдце червонец и подал руку жене.

– Твой отец, – продолжил лейтенант уже на улице, – капитан первого ранга, значит, может быть либо командиром корабля, либо флаг-капитаном. Откуда он тебе писал?

– Из Порт-Саида. Письмо пришло неделю назад.

– Значит, они уже в Индийском океане, а может, даже прошли Малаккский пролив… – размышлял вслух Василий.

– Господин лейтенант, – опять надулась Ольга, – а мое общество не мешает вам рассуждать о судьбах войны?

– Оль, ну что ты в самом деле? Такая новость, тем более касающаяся моего тестя все-таки. И твоего отца. Ты себя хорошо чувствуешь?

По поводу последнего вопроса Соймонову пришлось очень пожалеть. Моментально. И выслушать много нелестного в свой адрес. С большим трудом удалось убедить супругу, что он не считает ее психически нездоровой и что он «брякнул» не подумав.

– А почему только один орден? Я хочу, чтобы ты все надел!

– Оленька, да ведь мы вроде по-соседски чаевничать собираемся, правда?

– И что?

– Ну, по-домашнему то есть. Я бы и Георгия не нацепил, если бы статут не требовал: «Носить не снимая». Ну что ты из меня хвастуна делаешь, честное слово…

– В самом деле нельзя? – засомневалась Ольга.

– Неудобно, поверь.

– А ради меня?

Василий с ужасом поймал себя на мысли, что ему хочется поскорее вернуться на «Пересвет». Нет, он очень любил свою Оленьку, но ее совершенно непредсказуемые перепады настроения уже здорово, мягко говоря, утомили офицера.

С трудом удалось убедить жену, что соседка и так уже видела его со всем «иконостасом», а капитан и по одному белому крестику поймет, что муж Ольги «геройский» моряк.

Гусев оказался мужчиной «монументальным» – почти на полторы головы выше Василия и сложен соответственно – просто Илью Муромца с него писать.

Крест действительно произвел на него впечатление, и сразу после знакомства капитан поинтересовался:

– За Цусиму?

– Да нет – за прорыв из Артура, – слегка порозовел лейтенант.

– Неужели всех офицеров эскадры за прорыв наградили георгиевскими крестами?

– Нет, конечно. Мне пришлось заменить на мостике миноносца раненого командира. Отбились от двух японцев, одного из них потопили. Повезло… – Соймонов чувствовал себя «не в своей тарелке», очень не хотелось показаться нескромным.

– Ого! Потопили японский корабль, а говорите «за прорыв», – лицо Гусева выражало нешуточное уважение. И, честно говоря, капитан чувствовал легкую зависть: «А мне ведь просто не выпало случая показать…»

– Василий Михайлович, – встрял в разговор Сережа, – а вы на каком пароходе плаваете?

Лейтенант даже обрадовался смене темы общения:

– Не пароход, а корабль. Броненосец. «Пересвет» называется. Назван в честь героя Куликовской битвы. Знаешь про такую?

– Мужчины! – вмешалась хозяйка квартиры. – Прошу к столу! Вы не забыли, что здесь дамы присутствуют? Хотелось бы немного вашего внимания.

Василий с удовольствием последовал приглашению Александры Игоревны.

– Прошу прощения, Федор Сергеевич, но придется подчиниться женщинам – дома командуют они.

– Не могу не согласиться, – улыбнулся капитан. – Пойдемте.

Чай был очень хорош. А уж пирожки к нему – выше всяких похвал: и с капустой, и с вареньем, и с рыбой. Гусева показала себя образцовой хозяйкой и великолепным кулинаром.

Разговором за столом «руководили» женщины, и, следовательно, он шел как бы ни о чем. Но время протекало в очень приятной и душевной обстановке.

Наверное, так и надо. Обладает «слабая половина человечества» каким-то врожденным талантом, который позволяет им и в двадцать первом веке уводить мужчин от разговоров о работе, футболе и политике, к чему, в конце концов, скатывается любое общение в чисто мужской компании…

– Тебе когда на корабль? – спросила Ольга, когда Соймоновы вернулись в свою квартиру.

– К полудню.

– Ну что же, значит, по магазинам и модисткам мне придется ходить одной…

Василий внутренне напрягся, предугадывая очередной виток сегодняшних перепадов настроения супруги.

– Оля, я, конечно, не возражаю, если ты хочешь несколько обновить свой гардероб, но как-то странно выглядит, что с отъездом мужа на службу это становится для тебя столь важным делом, – лейтенант попытался придать лицу шутливое выражение, но получалось это у него не очень убедительно – «Чудище с зелеными глазами» легко может захватить сознание мужа красивой женщины…

Супруга легко прочитала настроение Соймонова по его лицу.

– Вася, – обняла она мужа, – я тебя очень люблю, но ты настоящий теленок. Как ты умудряешься своими матросами и даже офицерами управлять – не понимаю.

– Ты о чем?

– А не заметил ли мой благоверный, что его жена слегка поправилась? – лукаво посмотрела на мужа Ольга.

– Ну, есть слегка. Тебе идет, – с трудом до Василия стала доходить и анализироваться информация… – Чтооо?

– Через полгода ты станешь отцом, Васенька, – подтвердила несмелые, только что зародившиеся подозрения лейтенанта жена.

– Оля! Олюшка!! Солнышко мое!!! – счастливый будущий отец по-медвежьи облапил супругу и, подняв на руки, закружил по комнате.

– Ай! Васька! – засмеялась женщина. – Поставь нас на место!

Обалдевший Соймонов с трудом сообразил, что беременной не очень-то показаны такие «аттракционы». Бережно приведя любимую в вертикальное положение, он стал расцеловывать все ее лицо: щеки, глаза, губы, нос…

– Родная моя, что же ты сразу об этом не сказала?

– Скажешь тебе: только увидел – сразу как медведь набросился и в постель потащил…