Альберто Васкес-Фигероа - Марадентро

– По-моему, сегодня кайманам будет чем поживиться, – сказал он сам себе. – Дурень разобьется о скалу, или не зваться мне Золтаном.

Когда до того места, где он находился, оставалось около пятисот метров, корабль начал разгоняться, и это повергло венгра в еще большее изумление.

– Умерь прыть, не то расшибешься! – воскликнул он, словно неведомый кормчий мог его услышать. – На таких парах тебе вовремя не увернуться даже с двумя моторами.

Неожиданно в голове у него мелькнула абсурдная мысль, и, вскочив с места, он пошарил в куриаре и достал старый бинокль, с помощью которого сумел разглядеть, что шалое судно, которое быстро приближалось, вовсе не было оснащено мотором. Ни двигателем, ни парусами – вообще ничем, с помощью чего можно было бы им управлять. Разве что штурвалом, который сжимал в руках богатырского вида парень: грудь колесом да черные как смоль кудри, – он вперил взгляд в мутные воды, расступающиеся перед носом корабля.

– Надеюсь, ты умеешь плавать! – воскликнул венгр и почти тут же замахал руками, желая привлечь внимание парня и предупредить о подстерегающей опасности, но тот лишь дружески помахал в ответ, что разозлило венгра.

– Вот лопух! Дело пахнет керосином, а он мне ручкой машет.

Венгр уже хотел было плюнуть: мол, туда ему, дураку, и дорога, – как тут на палубе появились еще три человеческие фигуры, и он с ужасом увидел, что две из них – женщины, которые в ответ на его знаки тоже дружески помахали рукой.

– Безумцы! – вырвалось у него. – Какие-то сумасшедшие – не ведают, что творят.

Он вернулся к огню, заметив, что маримонда начинает подгорать, перевернул ее и, не удержавшись, снова схватил бинокль и навел на женщин, которые, в свою очередь, смотрели в его сторону.

У одной из них было спокойное и красивое лицо, хотя выглядела она усталой и печальной. Другая – очень юная, высокая, с величественной осанкой – показалась ему просто сказочно красивой, он даже решил, что это какой-то оптический обман: все-таки линзам уже много лет – или же у него разыгралось воображение.

«Мараденто»!

Название корабля было начертано на корме огромными буквами. Чувствовалось, что кто-то вывел их с любовью: видно, для кого-то это название и этот корабль имели особое значение.

«Европейцы, – заметил он про себя. – Не похожи на креолов, да и парусник не такой, как карибские. – Венгр снял с огня обезьяну и приготовился отрезать ей ногу. – Но какого черта делают европейцы на этой реке, да еще на такой посудине? Откуда они пожаловали и куда, по их мнению, направляются?»

Золтан удивился, осознав, что, сам того не заметив, влез в это дело, подхватил свой еще дымящийся обед, отвязал цепь и, поднатужившись, столкнул в воду тяжелую куриару.

Он прыгнул в лодку, дал течению возможность протащить ее несколько метров, запустил мотор, который завелся с первой же попытки, и крутанул ручку газа до упора. Нос лодки задрался над водой, словно поднявшийся на дыбы конь, и она яростно ринулась вслед за удаляющимся судном.

Спустя несколько минут ему удалось догнать корабль, и, подойдя вплотную, он выключил двигатель, чтобы его слова были услышаны, пока они будут плыть борт о борт.

– Ты знаком с проходом? – первым делом спросил венгр.

– Каким проходом?

Венгр показал вперед:

– Вон с тем, между островами. Этот самый опасный на Ориноко. Вам на вашем корабле его ни за что не пройти. Разобьетесь о скалы.

– А вы собираетесь его пройти?

– Я это уже не раз проделывал, но ведь у меня мотор, если что, он выручит. А эта махина не успеет увернуться.

– Понятно.

Оба молодых человека – богатырь за штурвалом и другой, судя по всему, его брат, который был выше ростом и более тонкой кости, – задумчиво посмотрели на острова, надвигавшиеся на них, будто грозные чудовища, готовые проглотить корабль. Второй, похоже, принял решение.

– А вы не могли бы плыть впереди и показывать нам дорогу? – спросил он.

– Без проблем, – ответил венгр. – Однако повторяю: корабль с этим не справится. У вас нет возможности лавировать.

– У нас просто нет другого выхода. Еще опаснее пытаться выбраться из середины потока. Какова глубина прохода?

Венгр посмотрел в бинокль и прикинул:

– Сейчас где-то метров двадцать – двадцать пять. Хотите, я заберу женщин?

– Мы останемся, – твердо сказала старшая, и его вновь поразила ее спокойная красота, черты которой можно было проследить во внешности остальных – вероятно, ее детей.

– Как хотите, сеньора, – согласился он. – Но я думаю, что вы напрасно подвергаете себя риску. – Он поприветствовал ее, слегка приподняв замызганную шляпу. – В любом случае я буду ждать вас на выходе из канала. – Он сделал короткую паузу. – Если потерпите крушение, не пытайтесь плыть к берегу. Оставайтесь посередине течения и ждите, я вас подберу. Удачи!

– Спасибо!

Венгр вновь завел мотор, поддал газу, и нос лодки опять задрался: казалось, она прыгнула вперед.

Начиная с этой минуты, он только раз обернулся, чтобы взглянуть на корабль, потому что все внимание ему пришлось сосредоточить на русле реки. Она начала шуметь громче по мере того, как ее воды сжимались, устремляясь вперед – с каждым разом быстрее и опаснее – по узкому и коварному проходу.

Он уперся ногами в днище лодки, с силой вцепился в борт левой рукой и сбавил обороты, отдаваясь воле течения, но не забывая следить за тем, чтобы мотор не заглох в самую неподходящую минуту.

Пот ручьем лил со лба, но сейчас ему было не до этого. Умело балансируя, чтобы удержать в равновесии неустойчивую посудину из древесины чонты [8], он в нужный момент, за несколько секунд до того, как встречное течение должно было ударить в левый борт, завел мотор на полную мощь и развернул ее на девяносто градусов вправо, в результате чего удар угодил в корму, вытолкнув лодку – практически в воздух – из опасного прохода между островами.

Когда опасность миновала, он описал широкий круг и стал ждать, носом к течению, наблюдая, как «Марадентро» в свою очередь устремляется в проход, набирает скорость, становясь игрушкой водных потоков, а те вот-вот потащат его к левому острову, чтобы разбить или перевернуть, как только мощное встречное течение ударит в корпус корабля.

Но тут, когда до критической точки оставалось каких-нибудь пятьдесят метров, он увидел, как женщины сбросили с обоих бортов увесистые камни, привязанные к толстым веревкам, и те сразу ушли на дно, замедлив на какие-то секунды движение корабля. Уключины, над которыми проходили канаты, задымились, рулевой крикнул: «Отдать левый!», а сам крутанул колесо штурвала, и тяжелое судно, сдерживая ход лишь за счет носовой части правого борта, развернулось почти под прямым углом – в том же месте, что и куриара, – подставив встречному течению корму, и его вытолкнуло в спокойные воды; при этом второй конец тоже был сброшен в воду.