Альберто Васкес-Фигероа - Марадентро

Она находилась в «Затерянном мире» своих детских страхов; на вершине тепуя, где обитало чудовище, столько раз снившееся ей в кошмарах; одна, в темноте, уставшая и беззащитная, но уверенная и спокойная, потому что уже не боялась доисторических чудовищ, индейских богов, мертвецов, которые не оставляли ее в покое, и даже собственной смерти, которую она так настойчиво предчувствовала.

Она была здесь, ожидая Омаоа, но Омаоа не появлялся.

Она села на краю пропасти, прислонившись затылком к камню, и решила дождаться прихода бога, надеясь узнать его среди звезд, которые в детстве показывал ей дедушка. Они все были на месте – такие же верные, как и прежде, разве что появились миллионы новых, потому что здесь, наверху, воздух был таким чистым и видно было так отчетливо, что каждая звезда, как по волшебству, разделилась на тысячу.

У нее было время – много времени – перебрать воспоминания. Бог яноами заставлял себя ждать, и, пока она сидела здесь, на самой далекой и замечательной из смотровых площадок, ее жизнь протекла у нее перед глазами, словно каждая сцена рождалась в глубокой темной сельве и восходила к ней с единственной целью – заставить ее вновь пережить уже забытые моменты.

Затем она открыла глаза и, предчувствуя ее приход, жадно огляделась вокруг.

Она была словно тень, рожденная из теней, которая неторопливо передвигалась по краю тепуя, не боясь споткнуться и упасть в пропасть. Айза с трудом ее узнала, хотя та казалась ей удивительно знакомой, и, когда присела перед девушкой, она не сомневалась в том, кто это.

– Значит, я умерла? – хрипло спросила Айза.

– Отчасти. Это тебя удивляет?

– Меня уже ничего не может удивить. Только я пришла сюда к богу и не ожидала встретиться с тобой. – Она долго смотрела на нее, стараясь уловить мелкие и почти неуловимые черты, которые отличали их друг от друга и которые даже ей самой было непросто обнаружить. – Почему ты? – добавила она.

– Потому что ты сама убедилась, что в мире, который находится там, внизу, тебе нет места. Куда бы ты ни направлялась, ты повсюду приносишь с собой несчастье, так что тебе придется остаться здесь, с Омаоа.

– Думаешь, что у тебя получится лучше?

– Да.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, и все тут. – Она помолчала и, протянув руку, добавила: – Погляди! Это алмаз. Здесь их полно; наверное, сотни. Что бы ты с ними сделала?

Айза взяла камень и рассмотрела его. Он был величиной с большой грецкий орех, и даже слабый свет звезд заставил его сверкать, когда она повертела его в руках. Затем вернула, пожав плечами.

– Ничего не сделала бы, – ответила она. – Меня не интересуют алмазы.

– В этом-то все и дело. Приглядись-ка получше: он большой, голубой и наверняка стоит целое состояние. Достаточно найти несколько таких камней, и мы навсегда разбогатеем.

– Я не хочу быть богатой. Единственное, чего я хочу, это вернуться на Лансароте.

– Нет! Ты не хочешь вернуться на тот Лансароте, где дедушка Езекиель рассказывал тебе замечательные истории, а отец сажал тебя на колени… Ведь дед умер. И отец умер. И тот Лансароте тоже умер. Тебе известно, что ничего из этого нельзя купить с помощью алмазов, вот они тебя и не интересуют. Поэтому ты должна навсегда остаться здесь, наверху.

– Это несправедливо.

– Нет, справедливо. Ты всегда хотела добраться до этого тепуя. Он был твоей целью, и вот ты здесь, но чтобы этого добиться, ты проделала путь, где было полным-полно смертей. Ну вот! Твоя мечта исполнилась, только теперь тебе некуда идти.

– Я это сделала не нарочно.

– Ты уверена? – Она сурово смотрела на нее; такой суровости в ней никогда не было, в этом и заключалось одно из отличий. – Ты уверена? – повторила она.

– Так получилось.

– Но ты никогда не удосужилась подумать, до какой степени ты способна спровоцировать события. Ты вообразила, что тебе суждено попасть на вершину этого тепуя, и в какой-то степени научилась подгонять к этому обстоятельства. А сейчас тебя пугает, сколько дров ты наломала ради того, чтобы это свершилось, разве не так?

– Я была ребенком.

– И остаешься им, а потому твое место здесь, где ты больше никогда не причинишь вреда. Будешь ждать здесь своего бога Омаоа, а я спущусь вниз без всякого Дара, но с пригоршнями алмазов. Уж я-то не буду сеять тревогу, а буду внушать уверенность и приносить не несчастья, а радость, и Асдрубалю и Себастьяну не придется вечно жертвовать собой, чтобы меня защитить.

– Тебе нравится эта роль?

– Дело не в том, нравится она мне или нет, а в том, что сейчас она мне соответствует. Твоя, возможно, красивее, только у нее уже не было будущего, и пришло время, когда это стало очевидно.

– Что я должна делать?

– То же, что я делала все это время: оставаться где-то невидимой, пока не наступит такой день – может быть, в старости, – когда нам будет позволено жить вместе. Но сейчас это невозможно.

Айза поняла, что она права: все закончилось, здесь конец ее пути. С трудом поднявшись, Айза, которая «приманивала рыбу, усмиряла зверей, приносила облегчение страждущим и утешала мертвых», удалилась по краю тепуя и постепенно растворилась в ночной темноте, отправившись на поиски бога, который ждал ее в каком-нибудь далеком уголке Вселенной.

Айза проводила ее взглядом, пока она окончательно не исчезла из виду, почувствовала себя глубоко опустошенной и переполненной горечью, но сжала кулак, в котором держала огромный алмаз, и проговорила, словно это могло возместить ей все утраченные мечты и иллюзии:

– Он будет называться «Марадентро» и станет знаменитым на весь мир.

И в последний раз беззвучно заплакала.

Сейба – название нескольких видов деревьев; в Венесуэле так называют хлопковое дерево, которое вырастает до 60–70 м. – Здесь и далее, кроме особо отмеченных случаев, примечания переводчика.

Каоба, или красное дерево махагони, – вечнозеленое дерево высотой до 15 м с ценной древесиной.

Парагуатан – невысокое дерево из семейства миртовых; у него розоватая древесина, а из коры добывают краску.

Гвианский щит – выступ докембрийского фундамента в северной части Южно-Американской платформы, образующей Гвианское нагорье.

«Мусью» (от франц. monsieur , господин) – так в Венесуэле называют иностранцев.

Сестеадеро – место отдыха для скота, укрытие от жары.

Маримонда – светлолобая коата, цепкохвостая обезьяна среднего размера.

Чонта – разновидность пальмы.

Льянос (исп. llanos , равнины) – тип высокотравной саванны в бассейне Ориноко.