Лев Толстой - Свет маяка

— Сейчас же прекрати свои дурацкие фокусы! Если ты станешь приставать и дальше, я тресну тебя веслом по рылу…

Кажется, бедняга принял торпеду за акулу. Или просто не знал, что на кончике «рыла» расположена самая опасная штука — детонатор! Выпустив облако зловонных газов, торпеда затонула, но зато рядом, в бурлении моря, производя шум лопающимися пузырями воздуха, всплыла подводная лодка. Американцы, уже наслышавшись о нравах немецких подводников, горохом посыпались с понтонов обратно — в обжигающую стужу, боясь, что их расстреляют из пулеметов. Но субмарина, лениво расталкивая обломки и чемоданы команды «Карлтона», медленно растворилась в дымке полярного утра.

— Не стоит задерживаться, — говорили немецкие подводники, — у нас еще очень много работы сегодня…

Качаясь на понтонах, американские моряки могли думать о своей судьбе что угодно, но они никак не предполагали, что впереди их ждет концлагерь и что многие из них еще будут завидовать тем, которые не отозвались на перекличке…

Разгром покинутого PQ-17 уже начался!

Невольно напрашивается вопрос: «Что это? Стратегическая ошибка?»

Но решение всех спорных вопросов мы относим к концу нашей книги. Сейчас же вперед, только вперед — за кораблями… Нельзя терять времени. Надо спешить.

…«Тирпитц» выдвигается на передний край войны.

5 июля 1942 года.

Время — 16.33.

Курс — 182°…

Сметанин сдвинул наушники на виски, доложил на вахту:

— Справа по носу… пеленг… стучат винты!

«К-21» на экономическом режиме моторов шла под водой (погружение было необходимо для отдыха команды).

Командирскую вахту в рубке нес офицер Ф. И. Лукьянов.

— Говоришь, стучат? Сейчас проверим…

Мотор бесшумно подал перископ наверх. Откинуты в стороны рукояти наведения. В мутной пелене брызг и соленой накипи моря двигались, хорошо видимые, две подводные лодки.

— Командира в пост! Перед нами — цель: две «немки»…

Лунин шагал в пост с кормы. В самом теплом электроотсеке на широких спинах моторов спали продрогшие на вахтах сигнальщики. На дизелях, еще не остывших, была развешана мокрая одежда. Лунин проскакивал в узкие лазы. Бесшумно открывались и закрывались за ним двери. Тревога объявлена еще не была…

— Перед нами — две «немки», — доложил Лукьянов, когда Лунин вошел в секцию поста, жужжавшую и поющую аппаратурой.

— Словам не верю. Покажи…

Лукьянов уступил ему место возле перископа. Лунин прильнул к окулярам. Сначала ему тоже казалось, что он видит выставленные из воды рубки вражеских подлодок. Они медленно передвигались. И постепенно выступали из моря… выше, выше, выше!

— Это не лодки, — сказал Лунин, выпрямляясь. — Это КДП эсминцев типа «Карл Галстер», которые идут в строе уступа… Убедись сам!

Лукьянов посмотрел: верно, командно-дальномерные посты миноносцев (КДП), упрятанные в обтекаемые башни и высоко поднятые над рубками, теперь вырастали над морем… выше, выше, выше. Через минуту стали видны ажурные переплеты мостиков.

— Убедился? — спросил его Лунин.

— Так точно.

— В чем?

— Земля поката…

Время было 17.12, когда Лунин коротко объявил:

— Приготовиться к торпедной атаке!

Акустик «К-21», матрос Сметанин, обнаружил гитлеровскую эскадру еще за 12 миль (почти за 20 километров). Теперь начиналось неизбежное сближение с нею. Шли минуты…

— Шум усиливается, — доложил Сметанин.

Лунин сказал:

— Эсминцы здесь не ягоды собирают. Очевидно, вслед за ними следует ожидать прохода других кораблей — более серьезных…

В 17.20 мотор снова подал перископ на поверхность моря. Николай Александрович, прищурясь, спросил Лукьянова:

— Помощник, хочешь глянуть?

Лукьянов присел, возле перископа, мягкая каучуковая оправа окуляров почти с нежностью облегла его лицо.

— «Адмирал Шеер»! — определил он по силуэту.

— А ты как думал… он самый. А за «Шеером»… видишь?

Лукьянов крутанул рукояти перископа.

— Сам «Тирпитц», — произнес тихо, словно не веря.

Перископ был опущен [39] В охранении «Тирпитца» шел и «Хиппер», но с подлодки К-21 этот тяжелый крейсер замечен не был. .

— Хорошо, что мы не польстились на эсминцы, — сказал Лунин. — По малому бить — только кулаки расшибешь. Будем готовить атаку на «Тирпитца». А сначала нырнем под эсминцы!

«К-21», прорвав охранение прошла под днищами вражеских миноносцев, сближаясь с линкором. Шум могучих винтов, сотрясавших сейчас пучину, слышал на подлодке теперь не только акустик, — эти ревущие содрогания бронзы и воды, взорванной вращением лопастей, слышали теперь все на подводном крейсере. Суеты не было. Сработавшийся экипаж не нуждается даже в командах. Люди четко выполняют все то, что от них требуется. Но они еще не знают — кто там, наверху?..

Перископ снова воздет над баламутью океана.

— Во, черт бы их всех побрал! — выругался Лунин.

— Что там, Николай Александрович?

— Идут на зигзаге. На очень сложном и несимметричном, галсируя постоянно. Нам будет трудно рассчитать углы атаки…

Носовые торпедные аппараты уже готовы к залпу.

— Прекрасно, — заметил Лунин. — Будем выстреливать из носовых. Там как раз лежат шесть штук, изготовленные на крупную дичь… Комиссар! — позвал Лунин.

— Есть! — Лысов тронул пилотку на голове.

— Пройдись по отсекам. Скажи ребятам, что мы атакуем «Тирпитца»… Скажи, что идем прямо на флагмана! Сейчас будем наводить хандру на Гитлера… Ясно?

— Есть. — И комиссар уполз в круглую люковину поста.

— Начнем работать, — произнес Лунин, склоняясь над планшетом для расчета боевой атаки.

Было 17.36, когда Сметанин доложил ему:

— Пеленг меняется… эскадра переходит на другой курс.

Там, наверху, совершали поворот на норд-вест. «К-21» пришла на контркурс с линкором. Все внимание Лунина сосредоточено было только на «Тирпитце»:

— К повороту… упустить его нельзя. Мне только он… только он нужен сейчас, на других я плевать хотел!

Воля командира, бесстрашие подводника, анализ математика, расчет геометра, сноровка практичного, ловкого человека — немало качеств надо проявить сейчас, чтобы выйти (только, выйти) на дистанцию торпедного залпа.

— Еще раз гляну! — сказал Лунин, поднимая перископ.

Пятнадцать раз был поднят над океаном всевидящий глаз крейсера. Это был страшный, гибельный, но оправданный риск! Ведь поднятый перископ реял сейчас над морем, сигналя врагу белой косынкой предательского буруна… Пятнадцать раз в голове Лунина складывались, подвергались критике и отшлифовывались, как алмаз, алгебраические расчеты атаки.

— Ну, кажется, готовы, — передохнул он. — Вперед… на двух моторах. Будем выходить на пистолетную дистанцию.