Николай Манвелов - Под Андреевским флагом. Русские офицеры на службе Отечеству

До начала эпохи пара для моряков единственным спасением от холода и сырости была одежда, а также горячая пища и горячительные напитки. Любовь моряков к рому и другим крепким алкогольным напиткам, как видим, имела под собой вполне резонные причины. Что же касается каминов, а также различных «нагревательных приборов» типа жаровен и печек — «буржуек», то их использование на деревянных кораблях было делом крайне опасным. Не случайно же на парусниках с наступлением темноты гасились камбузные печи (этот обычай, отметим, некоторое время существовал и на кораблях, построенных из металла).

Вместе с тем, о пожарной безопасности никто не думал, когда речь заходила об убранстве кают. Это было наследие парусных времен, когда аристократ, попадавший офицером на фрегат или корвет, видел вокруг себя роскошь, позволявшую ему легче переносить невзгоды плавания, а также свою оторванность от светских развлечений. Эта традиция сохранилась и на стальных судах. Вот и приходилось перед боем выламывать и выбрасывать за борт огромное количество деревянных деталей, которые в решающий момент могли вспыхнуть, как порох, от прямого попадания фугасного снаряда либо просто раскаленного осколка.

Например, только в начале XX в. начали всерьез задумываться о пожарной безопасности. Появилась металлическая мебель, а каютные перегородки стали собирать из металлических щитов (часто гофрированных), заменивших прежние деревянные.

Первыми кораблями отечественной постройки, на которых появились такие межкаютные перегородки, стали эскадренные броненосцы типа «Пересвет» («Пересвет», «Ослябя» и «Победа»).

Случалось, что в небольшое пространство необходимо было втиснуть и командное, и офицерское помещения.

Заглянем, например, на первую русскую подводную лодку «Дельфин». Ее длина составляла 20 м, ширина — 3,7 м.

В носовой части располагалось помещение, где команда принимала пищу и отдыхала. Это было не специализированное помещение, а лишь закуток над аккумуляторными батареями, прикрытыми сверху деревянными щитами. Неподалеку находился и импровизированный камбуз, где стояла электрическая плита — на ней разогревали консервы. Кроме того, имелся электрический чайник, электрический кофейник и прибор для подогрева молока (для всех этих бытовых приборов были предусмотрены три электрические розетки).

Для двух офицеров предназначалась крошечная кают–компания, где стояли два маленьких дивана, столик и шкафчик для посуды.

По всей лодке постоянно проходили волны запахов бензина, горелого машинного масла и гальюна. При сильной качке (а лодки в надводном положении «кладет на борт» гораздо сильнее, чем надводные корабли), добавлялся и аромат рвотных масс. Из–за затхлого воздуха и отсутствия возможности постоянно поддерживать чистоту часты были кожные и кишечные заболевания.

И снова о пожарной безопасности. Так, пятого мая 1905 г. на подводной лодке произошел взрыв паров бензина при вентилировании топливной цистерны. Погиб один человек — «земляк» дежурного унтер–офицера, заинтересовавшийся, как же служат в подводниках. Сам унтер–экскурсовод отделался ожогами. Судя по всему, при повороте тумблера включения бортового освещения возникла искра.

В результате первого взрыва судно потеряло герметичность, началось выделение хлора (от попадания в батарею морской воды), что вызвало еще один взрыв. Лодка затонула на глубине 14 м.

Не блестящей была обитаемость подводных лодок и спустя 19 лет, причем это относилось и к ведущим флотам мира. Так, сравнительная характеристика русских подлодок типа «Барс» и британских субмарин типа «Е» говорила явно не в пользу кораблей «владычицы морей». Так, все семь офицеров «барсов» имели отдельные каюты, а на британских лодках таковых не было ни одной.

Трудно поверить, но электрическое освещение отсеков имелось уже на первом русском мореходном башенном броненосце «Петр Великий», вступившем в строй в середине 1870–х гг. Для освещения палуб и внутренних отсеков были предусмотрены 82 лампы системы Яблочкова (рабочее напряжение составляло 30 вольт). В качестве источников резервного питания были установлены 200–элементные аккумуляторные батареи, которые, также как вся и корабельная электросеть, питались от паровой динамо–машины.

Кстати, даже десять лет спустя, в декабре 1888 г., австралийская газета «The Queenslender» как техническую новинку отмечала электрическое освещение на парусно–винтовом клипере «Наездник».

Едва ли не каждый корабль 1–го ранга (крейсер, эскадренный броненосец, броненосец береговой обороны и линкор) должен был быть всегда готов принять на борт адмирала, для которого еще на этапе проектирования судна отводились лучшие помещения. Адмирал всегда размещался на корме, причем для его удобства из каюты можно было часто пройти на небольшой балкончик — наследие парусной эпохи. Если корабль не проектировался как флагманский, то балкончик находился в распоряжении командира.

Под стать каютам была и их обстановка.

На комфорте флагмана никогда не экономили. Если мебель — то красного дерева с бронзовыми ручками или кресла и стулья, обитые бархатом. Иллюминаторы снабжали занавесями из японского или китайского шелка, пол покрывали лучшими коврами. Более того, сами иллюминаторы частенько заменяли обычными окнами в оправе из красной меди либо ценных пород дерева.

Иногда стремление «устроить» адмирала как можно более удобно доходило почти до абсурда. Например, на эскадренном броненосце «Император Николай Первый» для обеспечения хороших условий проживания флагмана, его штаба и офицеров появился полуют [213] Возвышенная часть кормовой части корабля, примыкающая к ахтерштевню — кормовой оконечности судна. , напоминавший корму пассажирского речного парохода «американской системы» — такие ходили по Волге. Так корабль и плавал полтора десятка лет, пока в ходе реконструкции он не стал более похож на броненосец. Тем более что появилась возможность установить дополнительно одно 152миллиметровое орудие и несколько пушек калибром 75 миллиметров.

На более позднем эскадренном броненосце «Пересвет» адмирал располагал столовым залом, кабинетом, спальней с уборной и ванной. Кроме того, имелся буфет, которым адмирал пользовался вместе с командиром.

А вот на броненосце «Петр Великий» иллюминаторы в адмиральском помещении напрочь отсутствовали (как, впрочем, и в офицерских каютах) — естественное освещение происходило сверху, через так называемые «светлые люки». Это было сделано для того, чтобы не нарушать целостности броневого пояса. Его толщина на корабле достигала 356 миллиметров, не считая солидной подкладки из тика [214] Тик — дерево Южной Азии, дающее твердую и прочную древесину. .