Теодор Мюгге - Пираты, каперы, корсары

— Что они могут сделать? — рассмеялся Мур. — Правительство в лице своего чиновника удовлетворено, а Китаю сейчас не до нас, ему бы в своих заботах разобраться. И потом, Бен, неужели ты думаешь, что я уйду отсюда, бросив на произвол судьбы добычу, стоящую рядом с нами на якоре? Вот она, и справа, и слева — рукой подать! Обе эти маленькие джонки битком набиты опиумом и к тому же готовы к выходу в море. Что еще надо? Пускай себе снимаются с якоря, тут мы на них и навалимся. Черт бы побрал этих длиннокосых! Так во грех и вводят. А ведь знай они, откуда ждать беды, остереглись бы вставать чуть ли не впритирку к нам.

— Будь уверен, — сказал араб, оскалив в улыбке крепкие зубы, — люди такого сорта, как правило, хорошо знают, что делают, и чувствуют себя здесь, под защитой пушек этого маленького форта, куда безопаснее, чем в самом центре своей Небесной Империи.

— Это верно, — согласился Мур, бросив вызывающий взгляд в сторону берега, — но, будь я проклят, Бен, знай я наверняка, что оба наших соседа хоть вполовину такие же ходоки, как и мы, ни этот паршивый форт, ни весь английский флот не помешали бы мне немедленно взять на абордаж оба судна и уйти с ними в море. Эти лежебоки с военного брига, что стоит там на якоре, как утка с подбитым крылом, может, и попытались бы за нами погнаться, и сигналы бы подавали, и стреляли, да только куда им! И все-таки, наверное, лучше бы нам выждать еще несколько дней. Ведь весь этот оголтелый джоночный сброд вокруг устроит, чего доброго, детский крик на лужайке и облепит нас, как воронья стая скогтившего добычу ястреба.

— Ну уж это было бы слишком, хоть план твой, признаться, все-таки безумен, — сказал араб.

Говорил он спокойно, хотя лихие огоньки в глазах выдавали, что невозможным он этот отчаянный план отнюдь не считает.

— Безумен? — воскликнул Мур. — А разве менее безумным было, когда ты ясной лунной ночью вытянул из сингапурской гавани датского “купца” и еще до рассвета переправил свою под завязку набитую товаром джонку в Малакку?

— Ну, — рассмеялся Бен-Али, — тогда я был на шесть лет моложе, чем сейчас, и ты был у меня старшим штурманом.

— А теперь, когда я стал твоим компаньоном, — воскликнул Мур, — неужели мы вместе не сможем провернуть ничуть не худшее дельце?

— Самое скверное — понапрасну подвергать себя опасности, — сказал араб, пожав плечами. — В архипелаге ходит множество судов с грузами для “Оранг Макана”; вовсе ни к чему выискивать самые колючие фрукты. Я понимаю, конечно — тебе хочется учинить шутку и вырвать этот жирный кусочек из самых зубов военного брига, столь уютно расположившегося у входа в гавань. Однако сейчас такой необходимости нет. Мой тебе совет: сегодня вечером с наступлением темноты мы выходим в море и идем круто к ветру, будто держим курс к китайскому берегу, а ночью уваливаемся и ждем на фарватере опиумные джонки; уйти от нас им уже вряд ли удастся.

— Надо подумать, — сказал Мур. — А пока людям там, внизу, не хватает воздуха. Пусть осторожно выбираются на палубу, за этим высоким фальшбортом ни один черт не разберет, что здесь за компания. Внизу слишком жарко, а нам надо поддерживать у них хорошее настроение.

Бен-Али снова скользнул в люк, и немного спустя на палубу не то чтобы поднялось, а скорее выползло десятка полтора коричневых парней — натуральных малайцев, с головными платками, вплетенными в их черные, длинные волосы, с крисами и пистолетами за поясами. Все они бросали вопросительные взгляды на своего белого предводителя.

— Терпение, ребятки, — рассмеялся тот. — Только терпение. Придется вам еще немного поиграть в прятки там, внизу, в жарком трюме. Я позабочусь, чтобы вам было полегче. Но надо быть очень осторожными. Еще хотя бы двое суток. Обещаете мне это?

Говорил Мур по-малайски, и довольно свободно. В ответ один из людей, со страшными светло-серыми рубцами по обеим сторонам коричневого лица и голыми грудью и руками сказал:

— Все в порядке, капитан, пока соседи рядом, продержимся. А уж туан Мур сумеет обвести всех вокруг пальца, не в первый раз!

Он слегка приподнял тент, чтобы можно было видеть весь рейд.

— Ого, — сказал он вдруг, — бриг-то там, похоже, готовится к выходу? Ну что же, тем лучше, теперь у нас и вовсе руки развязаны. Те два бота у берега можно не считать.

Мур схватил подзорную трубу и — с подсказки малайца — направил ее на военный корабль. Наблюдал он долго и внимательно.

— Действительно, — сказал он, наконец, — ты прав, на бриге ставят фор-марсель, и несколько человек работают с бакштагами. Якорная цепь натянута и стоит вертикально.

— Может, хотят выбрать другую якорную стоянку? — предположил другой малаец.

— Похоже на то, — сказал Мур. — Не хочется и думать, что они собираются навестить нас.

— Этого еще не хватало! — сказал Бен-Али, снова появившийся на палубе и сразу догадавшийся по возне на борту военного корабля, о чем шел разговор. — Только я думаю, им гораздо легче было бы послать к нам шлюпку.

— А наша шлюпка с водой где-то застряла, — пробурчал Мур себе под нос.

— Ну и пусть себе остается, — сказал араб, — воды у нас в трюме еще достаточно, и потом… ведь это было бы только компенсацией за нашу якорную стоянку.

— Разумеется, — сказал Мур. — Но на берегу об этом не знают, и я почти уверен, что шлюпке специально мешают выйти к нам. Они полагают, что смогут таким способом задержать нас здесь.

— Заблуждаются, — рассмеялся Бен-Али. — Однако, подойди они к нам поближе на этом нашпигованном пушками корабле, и положение станет очень рискованным. Впрочем, не так уж все и скверно. Мы ведь тоже можем под каким-нибудь предлогом поменять стоянку. Так что посмотрим.

Внимание экипажа джонки целиком переключилось на маневры довольно старого и неповоротливого с виду военного корабля, который и в самом деле уже поднял якорь и шел теперь с малым ветром прямо на джонку. На расстоянии примерно кабельтова он слегка отвернул, словно примериваясь, правильно ли выбрал место, и, вновь отойдя почти на ружейный выстрел, с грохотом отдал якорь, затем развернулся около него носом к берегу и остановился, наконец, грозя пушками правому борту джонки. Несколько минут спустя поднятые для маневра паруса снова убрали, и корабль зажил обычной своей спокойной жизнью, не проявляя никаких признаков агрессивности, будто его единственной целью было неизвестно почему сменить вдруг место стоянки.

Далеко не так спокоен был экипаж джонки.

— Проклятье! — чертыхнулся Мур, внимательно следивший за всем происходящим в подзорную трубу и лишь теперь снова сдвинувший ее тубусы. — Ему же там, у берега, в отлив будет слишком мелко! Впрочем, я же видел, как на этом самом месте преспокойно стояло трехмачтовое судно… А может эти негодяи что-то замыслили?