Дмитрий Симонов - Тайна острова Уали

Катарина, усевшись на фальшборт, размахивая руками для пущей убедительности, поведала ему то, что произошло в капитанской каюте.

Джон молча слушал, не проронив ни слова, Катарина уже прекратила свое повествование, а он все молчал и молчал. Она удивленно и с интересом посмотрела на него. Да, она допускала возможность, что Джон ей понравится, но полной неожиданностью для нее оказалось то неудержимое физическое влечение, которое разбудил в ней этот юноша. Ее влекло к нему. Влекло к этому негодяю? Удивительно, но это так. В нем ее привлекало абсолютно все.

Густая темная шевелюра, загорелое лицо и глаза цвета голубого неба были восхитительны. А его мускулистое стройное тело, могучие бедра, легко угадывавшиеся под рабочими штанами, Катарина находила весьма привлекательными. Ей также подумалось, что во время кратких стоянок, когда в гавань заходил корабль, а экипаж сходил на берег, этот юноша заставлял розоветь щечки местных прелестниц, сбегающихся, как курочки, в порт и теребящих платочки в ожидании разодетых, напудренных и напомаженных молодцов, бренчащих саблями и наводящих ужас на добропорядочных колонистов.

Люггер резко накренился на бок, его качнуло набежавшей волной, да с такой силой, что Катарина едва не оказалась за бортом, к счастью, Джон, увидевший, как судно входит в оверштаг, вовремя подхватил ее. Несколько мгновений он крепко обнимал за талию девушку, сидевшую на фальшборте, а потом прошептал:

— Вы очень неловки, вам не кажется?

— Я сама об этом подумала, — шепотом ответила она.

Катарина, вцепившись в его шевелюру, пышными локонами ниспадавшую на плечи, попыталась привлечь Джона к себе, но он устоял перед этаким соблазном. Он долго всматривался в ее лицо, и ее зеленоватые глаза с отраженной в них безмолвной мольбой не отпускать ее. И не смел ни отпустить, ни скрыть свою улыбку. Он стоял, прислонившись к коленям сидевшей на обшарпанных деревянных перилах, по-прежнему обнимая девушку за талию.

— Я очень испугался за вас. Черт побери, а если бы вы свалились за борт? Я и не заметил, как Уилсон поменял паруса.

Она впервые не на шутку встревожилась, ведь Джон нарушил приказ капитана не приближаться к ней. А если кто-нибудь увидит, как он обнимает ее, хоть ей это и было очень приятно и при малейшей возможности она повторила бы свою фальшивую, но столь романтичную комедию. Она проворно спрыгнула, обняв его за шею и поцеловав в губы.

— Спасибо, что спас меня! — крикнула напоследок и побежала к себе в каюту.

Джон стоял на квартердеке голый и босой. Его пыляющий румянцем нос, устремленный в сторону удаляющейся от него девушки и покрасневшие уши, прикрытые нависающими на них локонами, указывали на явное смущение.

— Поедешь с ним, будешь моими глазами и ушами… не дай ему совершить глупость, а когда он получит кольцо, ты, я думаю, догадываешься, что надо с ним сделать?

В тот же день состоялся разговор Ретта со Стефаном.

— Ты обещал, что она напишет, а эта дрянь не хочет писать, что прикажешь с ней делать? — возмущался Ретт. — Сам посуди, и про перстень ей неведомо, может ты все наврал?.. А?

— Дед ей ничего не рассказывал. Она была слишком мала, чтобы посвящать ее в эту тайну, — объяснял возбужденно Стефан.

— Подожди, а ты откуда все знаешь?

— Я был приемным сыном Гриффита, поскольку у него не было сыновей, а было четыре дочери. Он посвятил свою старшую дочь Эльзу в эту тайну, а меня сделал приемным сыном, поэтому-то я узнал про подземелья и сокровища. Я знаю, что говорю, — ответил слуга.

— Она не хочет писать письмо, придется везти ее на невольничий рынок или в гарем султана, — жаловался пират.

— Я думаю, в этом нет необходимости, я сумею уговорить ее, я уверен в этом, — отвечал старый слуга.

— Отправляйся к этой чертовке и заставь ее писать письмо, — заорал Ретт. — А не то привяжу ее за талию на фал-линь и опущу за борт пятками в воду, представляешь, что будет через пару часов. Ее лодыжки станут красивее моей правой ноги.

И он громко расхохотался своим хрюкающим сатанинским смехом, отчего Стефану, поспешившему уйти, сделалось жутко!

— Ну смотри! — и капитан заковылял прочь на своей деревяшке.

Той же ночью Стефан постучал в каюту Катарины.

— Катарина, открой, мне надо поговорить с тобой, это очень важно! — прошептал Стефан.

— Ну что еще. Я не хочу с тобой разговаривать, ты меня предал, ты водишь дружбу с этим чудовищем!

— Все не так, как ты думаешь, я лишь создаю видимость этого. Я и прокрался тихо ночью только потому, чтобы никто не видел.

Только после этого Катарина открыла дверь, Стефан вошел в каюту и поведал ей свой план.

— Катарина, послушай меня, старого, умудренного опытом человека. Жизнь многогранна и изменчива, пройдет много временим, пока я съезжу в Англию, на это уйдет более полугода. Пока я езжу, ты будешь в абсолютной безопасности. Много воды утечет, все может поменяться. А мы с твоим отцом что-нибудь придумаем, придумаем, как освободить тебя.

— А если ничего не получится? План может и сорваться.

— У нас будет несколько месяцев, в течение которых тебя никто и пальцем не тронет! — объяснял Стефан. — Я поставил ему условие держать тебя на берегу. А мы за это время подготовимся и привезем ему это чертово кольцо. Это или какое другое, кто там разберет?

Утром Катарина пришла в каюту Ретта:

— Стефан рассказал мне о том, что ты собираешься со мной сделать. Выхода иного, я как вижу, нет. Я согласна, диктуй, что писать, я готова.

— Вот перья, чернила, бумага, садись и пиши!

Катарина быстро писала под диктовку капитана и через три четверти часа письмо было готово.

— Вот!.. Да. Это дело! Все правильно! — сообщил Ретт, с удовлетворением разглядывая письмо. — А я, девочка, знаю, как тебя порадовать.

— Что? — удивилась Катарина.

— Я приставлю к тебе Джона, моего юнгу, я видел вчера, как вы с ним ворковали. Там, на квартердеке. Он хороший парень, тебе понравится. Хочешь его?

— Ну не знаю, — смутилась девушка и покраснела.

— Я вижу, хочешь. Не смущайся, сегодня же освобожу его от обязанностей на судне, пусть тебе служит, — добродушно продолжал капитан.

— А кто же отвезет письмо? — удивленно спросила Катарина Бедфорд.

— А это, поверь, уже не твоя забота, — хмыкнул Ретт.

Через два дня «Кортега» стояла на рейде в бухте Бостера. Лайонел Скотт с письмом, написанным Катариной, отправился к губернатору, чтобы вручить послание. Пленников на палубу не выпускали. Шлюпка вернулась на удивление быстро. Оказалось, что губернатора срочно вызвали в министерство и он отбыл в Англию на голландском судне «Вандервелд».

— Мы его сможем догнать на Бермудах, если не будем мешкать, — задумчиво произнес Пирс.