Патрик О'Брайан - Остров отчаяния

— Предупрежден — значит вооружен, — сказал Джек Стивену за завтраком.

— Прекрасная мысль, — отозвался Стивен, — и поразительно оригинальная. Умоляю, когда она пришла к тебе?

— Ну, хорошо, хорошо. Но если бы ты сказал это на латыни, греческом или иврите, то торжествовал бы целых полчаса, насмехаясь над теми, кто способен изъясняться только как простые и честные христиане: и все это было бы то же самое, знаешь ли. Тебе разъяснить существующее положение?

— Изволь, я только прикончу этот кусок тоста.

— Мы теперь здесь, — сказал Джек, указывая на точку на карте примерно в двух третях пути от Южной Америки до оконечности Африки — недалеко от Мыса. Ветер продержится еще какое-то время, но очень скоро, вероятно сегодня, мы войдем в зону холодного западного течения, где пассаты слабеют. Может, ты даже найдешь парочку альбатросов, прежде чем мы доберемся до переменных ветров по эту сторону зоны истинных пассатов.

— Я видел pintado [31] Буревестник — капский голубок (орнит.). прямо перед тем, как спуститься.

— Рад за тебя, Стивен. А вот тут, с наветренной стороны, незнакомец, как видишь. Если это голландец, а я обязан предполагать худшее, то он, вероятно, будет максимально быстро плыть на зюйд, чтобы достичь сороковых как можно скорее, оставить Мыс далеко в стороне, пройдет далее на север и совершит бросок в Индию. Даже если это предприимчивый малый с хорошо оснащенным судном с чистым днищем и полным моряков, вряд ли он попытается пройти Мозамбикским проливом, только не с нашими крейсерами около Маврикия. Все же, с другой стороны… — Джек продолжил думать вслух, как доктор Мэтьюрин, возможно, ставил бы диагноз пациенту немого коллеги, а мысли Стивена блуждали. Он был прекрасно уверен в способности Джека решить эти проблемы: если Джек Обри не сможет решить их, никто не сможет, а меньше всего Стивен Мэтьюрин.

Он украдкой читал некрологи в старой газете «Военно-морская Хроника», торчавшей из-под карты:

«19-го июля, на борту „Тесея“, в Порт-Рояле, Ямайка, Фрэнсис Уолвин Ивз, мичман. На острове Св. Марии, 25-го августа, мисс Хоум, старшая дочь покойного вице-адмирала сэра Джорджа Хоума, баронета. 25-го сентября, в Ричмонде, достопочтенный капитан Карпентер, Королевский флот. Скоропостижно, 14-го сентября, Мистер Уим Мюррей, хирург верфи Его Величества, Вулидж». Стивен помнил Мюррея, левшу, ловко управлявшегося со скальпелем. «21-го сентября, в Разэрхизе, лейтенант Джон Гриффитс, Королевский флот, в возрасте 67 лет».

Все это время Стивен слышал Джека, размышляющего относительно задачи этого гипотетического голландского капитана провести свой корабль в Индии невредимым, не теряя зря времени по пути, о мудрости взятия рифов на марселях по ночам в этих обстоятельствах, о преимуществах других способов кораблевождения. Внезапно Стивен виновато осознал, что ему говорят, причем довольно резко, что эти аккуратные диаграммы ветров прекрасные и большие, но ему не стоит думать, что природа следует написанному в книгах или что, как только закончатся пассаты, начнется полоса ветров с веста: прежде всего, в такой год, как этот, когда ветер с зюйд-веста и близко не достиг параллели, где его можно было ожидать — не имелось никаких сведений о том, какие ветры обнаружатся немного дальше к востоку или югу.

— Нет, Джек, конечно, нет, — ответил Стивен и удрейфовал снова прочь — к печальной судьбе шестидесятисемилетнего лейтенанта, пока не услышал вопрос:

— Но действительно ли это голландец? Все дело в этом.

— Разве ты не можешь пойти и посмотреть?

— Ты забываешь, что он расположен с наветра от нас, и если я приближусь к нему, то у него появится хороший шанс вступить в схватку, когда он только пожелает.

— Ты не хочешь сражаться с голландцем, так?

— О боже, нет! Ну что ты за человек, Стивен! Безрассудно связаться с семьюдесятьючетырехпушечником, вооруженном тридцатидвух- и двадцатичетырехфунтовками и шестью сотнями на борту. Если «Леопард», с уполовиненной командой и с вдвое меньшим весом залпа сможет проскользнуть мимо него к Мысу, то это он и должен сделать, поджав хвост. Позорное бегство — вот повестка дня. После Мыса, с полным экипажем, почему бы и нет, совсем другое дело. Хотя это будет все еще очень и очень рискованно… Однако после обеда, когда останется только несколько часов светлого времени, я отклонюсь от курса и посмотрю, что можно сделать. На рассвете он был в десяти милях. Сейчас, с нашими парусами и курсом, уже в четырнадцати. Если я в послеполуденную вахту на всех парусах приближусь на четыре-пять миль, то он, даже если делает восемь узлов против наших семи, не сможет подобраться на дистанцию выстрела засветло, а сегодня вечером новолуние. — После длинной, задумчивой паузы Джек продолжил, — Боже, Стивен, как часто я думаю о Томе Пуллингсе. И дело не только в том, что я мог доверить ему все, есть сражение или нет, зная, что он сделает так, как мы всегда полагали верным, но я часто задаюсь вопросом, что с ним.

— Согласен, со мной почти тоже самое. Но я полагаю, что наши тревоги неуместны. Мы высадили его в католической стране.

— Ты подразумеваешь, что его душу спасут?

— Моё беспокойство связано с его бренной плотью. Что я имею в виду: его будут выхаживать не ведьмы из военно-морского госпиталя в Хасларе, а францисканки. Хороший уход — это почти все в подобных случаях, и есть огромная пропасть между наемным персоналом и религиозным. Хорошие монахини будут терпеть нервные капризы Тома. Он расцветет там, где обычный госпиталь добьет, а если и заразится небольшой долей коленопреклонения, уверен, это не причинит ему большого вреда в службе, где чинопочитание доведено до прямо-таки византийских крайностей.

На «Леопарде» должен был быть день стирки, но веревок для белья не натягивали. Вместо этого всех матросов привлекли к обколке ядер. Пушки, за исключением седьмого номера на верхней палубе, у которого обнаружили раковины, содержались в полном порядке, насколько это вообще возможно, а мистер Бертон приготовил большое количество пороховых зарядов. Но глубоко в ящиках часть пушечных ядер, как обычно, покрылась ржавчиной. Их сотнями поднимали наверх, помногу для каждого орудия, и корабль от носа до кормы стучал и скрипел, когда расчеты тщательно счищали выпуклости и хлопья ржавчины, делая ядра круглыми, насколько это возможно, а затем их слегка полировали жиром с камбуза.

Именно происхождение этого шума Стивен и объяснял миссис Уоган, когда прогуливался с ней в послеполуденную вахту. Луиза надела теплый жакет и полусапожки, и выглядела на удивление румяной, здоровой и в приподнятом настроении.

— О, в самом деле, а я вообразила, что всё судно сошло с ума, и все превратились в лудильщиков. Но, сэр, почему они так стремятся сделать их округлыми?