Жюль Верн - Путешествия и приключения капитана Гаттераса

– Прекрасно, – сказал Алтамонт, когда доктор окончил чтение. – Право же, это очень забавно, судя по всему, автор письма был разбитной малый.

– Именно – разбитной, – ответил доктор. – А вот не лишенное юмора объявление:

«Требуется особа средних лет и хорошего поведения для одевания актрис «Королевского театра Северной Георгии». Будет предложено приличное вознаграждение, чай и пиво – по требованию.

Адресоваться в театральный комитет. NB. Предпочтение будет отдано вдове».

– Однако наши соотечественники были веселые ребята, – сказал Джонсон.

– И что же, вдова нашлась? – спросил Бэлл.

– Как будто нашлась, – ответил доктор, – потому что вот ответ театральному комитету:

«Милостивые государи, я вдова, мне двадцать шесть лет от роду, и я могу представить неоспоримые доказательства своего безупречного поведения и незаурядных дарований. Но, прежде чем принять на себя заботы о туалете актрис вашего театра, я хотела бы знать, будут ли они ходить в штанах и дадут ли мне в помощь несколько дюжих матросов, чтобы затягивать и зашнуровывать корсеты этих дам? Затем вы можете, милостивые государи, рассчитывать на готовую к услугам

– Браво! – воскликнул Алтамонт. – Я, кажется, вижу этих горничных, которые зашнуровывают актрис при помощи шпиля. Веселый народ были спутники капитана Парри!

– Как и все, кто достигает своей цели, – ответил Гаттерас.

Подав такую реплику, капитан снова погрузился в молчание. Доктор, не хотевший распространяться на эту тему, продолжал чтение.

– А вот картина арктических невзгод, – сказал он. – Ее можно было бы разнообразить до бесконечности, но здесь встречаются довольно меткие замечания. Судите сами:

«Выйти утром подышать свежим воздухом, спуститься с корабля на лед – и с первого же шага провалиться в прорубь и против воли принять холодную ванну.

Отправиться на охоту, приблизиться к великолепному оленю, прицелиться, спустить курок и испытать ужасное разочарование, обнаружив, что порох на полке отсырел.

Пуститься в путь с куском свежего хлеба в кармане, почувствовать аппетит и убедиться, что хлеб замерз, стал как каменный и может искрошить вам зубы, между тем как последним ни за что не удастся искрошить хлеб.

Услыхав, что в виду корабля оказался волк, поспешно встать из-за стола и выйти наружу, а по возвращении убедиться, что обед ваш съеден другими.

Возвращаться с прогулки, предаваясь глубокомысленным и полезным размышлениям, и вдруг очутиться в объятиях медведя».

– Нам с вами, друзья мои, – сказал доктор, – ничего не стоит вообразить и другие невзгоды полярной жизни, но когда испытаешь подобные бедствия, рассказывать о них становится уже удовольствием.

– Честное слово, – сказал Алтамонт, – «Зимняя хроника» – преинтересная газета, и очень жаль, что мы не можем на нее подписаться.

– А что, если мы попробуем издавать собственную газету? – спросил Джонсон.

– Впятером-то? – воскликнул доктор. – Мы все пятеро были бы авторами, и, пожалуй, не оказалось бы читателей.

– Не оказалось бы и зрителей, если бы нам вздумалось давать представления, – заметил Алтамонт.

– Кстати, доктор, – сказал Джонсон, – расскажите нам что-нибудь о театре капитана Парри. Исполнялись ли там новейшие пьесы?

– Разумеется. Сначала были использованы два тома собраний драматических произведений, находившихся на корабле «Гекла», и представления давались по понедельникам, раз в две недели. Но потом, когда репертуар истощился, новоиспеченные драматурги принялись за дело, и сам Парри, по случаю Рождества, сочинил комедию на тему дня под названием, «Северо-Западный проход, или Конец путешествия», она имела огромный успех.

– Замечательное заглавие, – сказал Алтамонт, – но если бы мне пришлось заняться таким сюжетом, то, признаюсь, я не знал бы, как быть с развязкой.

– Ваша правда, – сказал Бэлл, – кто знает, чем все это кончится.

– Но зачем думать о последнем акте, если первые идут хорошо? – воскликнул доктор. – Предоставим все судьбе, друзья мои, будем как можно лучше исполнять свою роль, но так как развязка зависит от Творца Вселенной, то не будем сомневаться в его искусстве. Уж он знает, как нам помочь.

– Все это мы увидим во сне, – сказал Джонсон. – Уже поздно, пора и на боковую.

– Вы слишком торопитесь в постель, старина, – заметил доктор.

– Что поделаешь, доктор! Мне так уютно в постели! К тому же я всегда вижу приятные сны, мне снятся теплые страны, и, по правде сказать, одна половина моей жизни проходит под экватором, а другая – под полюсом.

– Черт возьми, – сказал Алтамонт, – какая у вас счастливая натура!

– Вот именно, – ответил Джонсон.

– В таком случае, – добавил доктор, – было бы грешно мучить милейшего Джонсона. Его ждет тропическое солнце. Идем спать.

В ночь с 26 на 27 апреля погода переменилась. Температура значительно понизилась. Обитатели Дома доктора сразу обнаружили это по холоду, забиравшемуся к ним под одеяла. Алтамонт, дежуривший у печи, не скупился на дрова, желая поддержать в помещении температуру не ниже пятидесяти градусов [55].

Похолодание предвещало скорое окончание метели, что радовало доктора. Это означало, что начнутся привычные занятия, охота, экскурсии, обследование окрестных территорий, и кончится вынужденное безделье, которое способно испортить даже самый лучший характер.

На другой день доктор встал рано и, карабкаясь по ледяным уступам, взобрался на вершину утеса, где стоял маяк.

Ветер повернул к северу, воздух был прозрачен. Плотная белая скатерть снегов покрывала равнину.

Вскоре и остальные путешественники вышли на воздух и первым делом занялись очисткой своего дома от снежных сугробов. Площадку нельзя было узнать: на ней не видно было следов человеческого жилья. Метель сравняла все неровности почвы. Землю покрывал слой снега не менее пятнадцати футов толщиной.

Прежде всего пришлось расчистить снег вокруг строений, затем вернули дому его прежнюю архитектурную форму, восстановили занесенные снегом стены, придав им нужный отвес. Этого добились без особых трудов: сперва скололи лед снеговым ножом, потом быстро обтесали стены до нужной толщины.

После двухчасовой усердной работы весь лед был сколот, и показалась гранит основания, затем расчистили дорожку к складам и к пороховому погребу.

Но из-за того, что в этом изменчивом климате можно было всегда ожидать метелей, из склада перенесли в кухню новый запас провизии. Всем приелась солонина, и хотелось свежего мяса. Необходимо было улучшить питание. Дело было за охотниками: они стали готовиться к походу.