Жюль Верн - Капитан Немо

За едой весело беседовали. Паганеля превозносили и как охотника и как повара. Он принимал эти похвалы со скромностью, свойственной человеку с подлинными заслугами.

Затем он начал презабавно рассказывать о великолепном омбу, под сенью которого они пировали.

– Нам с Робертом казалось во время охоты, что мы среди настоящего леса, – рассказывал он. – Одно время я даже стал опасаться, что мы заблудимся: представьте, я никак не мог найти дорогу! Солнце уже склонялось к западу. Я тщетно искал следов наших ног. Голод жестоко давал себя чувствовать. Уже из темной чащи доносилось рычанье диких зверей… то есть нет, я ошибся… здесь нет диких зверей, и я очень сожалею об этом!

– Как, – спросил Гленарван, – вы жалеете об отсутствии диких зверей?

– Конечно, жалею!

– Однако при их свирепости…

– Свирепости, говоря с научной точки зрения, не существует, – возразил ученый.

– Ну уж извините, Паганель! – вмешался майор. – Вы никогда не заставите меня уверовать в полезность диких зверей. Какой от них толк?

– Какой толк? – крикнул Паганель. – Да они прежде всего, майор, нужны для классификации: все эти разряды, семейства, роды, виды…

– Велика польза, нечего сказать! – сказал Мак-Наббс. – Мне она не нужна. Будь я с Ноем в ковчеге во время потопа, я уж, конечно, воспрепятствовал бы этому неблагоразумному патриарху поместить в ковчег по паре львов, тигров, пантер, медведей и других зверей, столь же зловредных, как и бесполезных.

– Вы бы это сделали? – спросил Паганель.

– Сделал бы.

– Ну и что же? С зоологической точки зрения вы были бы неправы.

– Но отнюдь не с точки зрения гуманности, – ответил Мак-Наббс.

– Это возмутительно! – воскликнул ученый. – Я бы, наоборот, заставил Ноя взять с собой в ковчег и мегатериев, и птеродактилей, и вообще всех допотопных животных, которых мы, к несчастью, теперь лишены…

– А я вам говорю, – возразил Мак-Наббс, – что Ной прекрасно поступил, оставив их на произвол судьбы, если, конечно, они в самом деле жили в его время.

– А я вам говорю, – упорствовал Паганель, – что Ной поступил дурно и на веки вечные заслужил проклятия ученых.

Слушая этот спор Паганеля и майора о старике Ное, окружающие не могли не хохотать. У майора, никогда в жизни ни с кем не вступавшего в спор, вопреки всем его принципам происходили ежедневные стычки с Паганелем. Очевидно, ученый обладал особой способностью выводить его из равновесия.

Гленарван, по своему обыкновению, вмешался в спор.

– Как бы то ни было, – сказал он, – а нам нужно примириться с отсутствием диких зверей. Да, конечно, Паганель и не мог надеяться встретить их в этом воздушном лесу.

– А почему бы и нет? – отозвался ученый.

– Дикие звери на дереве? – удивился Том Остин.

– Ну конечно! Американский тигр – ягуар, – когда его окружат охотники, обыкновенно спасается от них на деревьях. И одно из таких животных, захваченное наводнением, свободно могло найти себе приют между ветвями омбу.

– Все же, надеюсь, вы ягуара не встретили? – спросил майор.

– Нет, не встретили, хотя и обошли весь «лес». А жаль! Поохотиться за таким зверем было бы чудесно. Ягуар – свирепый хищник. Одним ударом лапы он сворачивает шею лошади. Если ему удается однажды отведать человечьего мяса, он снова алчет его.

– Как бы там ни было, друг Паганель, – промолвил Гленарван, – я очень рад, что здесь нет ваших милых ягуаров. Наше положение вовсе не так приятно…

– Не так приятно? – воскликнул Паганель, набрасываясь на это выражение, которое могло дать новое направление спору. – Вы жалуетесь на свою судьбу, Гленарван?

– Конечно, – ответил Гленарван. – Неужели вам так удобно на этих довольно-таки жестких ветвях?

– Никогда не чувствовал себя лучше даже в своем собственном кабинете! Мы живем, как птицы: распеваем, порхаем… Я начинаю думать, что людям предназначено жить на деревьях.

– Им не хватает лишь крыльев, – вставил майор.

– Когда-нибудь они сделают их себе.

– А в ожидании этого, – сказал Гленарван, – позвольте мне, милый друг, предпочесть этому воздушному обиталищу усыпанную песком дорожку парка, паркетный пол дома или палубу судна.

– Видите ли, Гленарван, – ответил Паганель, – нужно уметь мириться с обстоятельствами: хороши они – тем лучше; плохи – надо не обращать на это внимания. Я вижу, вы жалеете о комфорте своего замка.

– Нет, но…

– Вот Роберт, я уверен, совершенно доволен, – не дал договорить Гленарвану географ, желая привлечь на свою сторону хоть одного приверженца.

– Совершенно, господин Паганель! – весело воскликнул Роберт.

– В его возрасте это естественно, – заметил Гленарван.

– И в моем тоже, – возразил ученый. – Чем меньше удобств, тем меньше потребностей, а чем меньше потребностей, тем человек счастливее.

– Ну вот: теперь Паганель поведет атаку на богатство и роскошь, – заметил Мак-Наббс.

– Ошибаетесь, майор, – отозвался ученый. – Но если хотите, я расскажу вам по этому поводу маленькую арабскую сказку – она как раз мне вспомнилась.

– Пожалуйста, пожалуйста, расскажите, господин Паганель! – воскликнул Роберт.

– А что докажет ваша сказка? – поинтересовался майор.

– То, что доказывают все сказки, милый друг.

– Немногое, значит, – ответил Мак-Наббс. – Но все же рассказывайте вашу сказку, Шехеразада. Вы же так искусны в этом деле.

– Жил когда-то сын великого Гарун-аль-Рашида, – начал Паганель. – Он был несчастлив. Пошел он за советом к старому дервишу. Мудрый старец, выслушав его, сказал, что счастье вообще трудно найти на этом свете. «А все же, – прибавил он, – я знаю один безошибочный способ дать вам счастье». – «Что же это за способ?» – спросил юный принц. «Надо надеть рубашку счастливого человека», – ответил дервиш. Обрадованный принц расцеловал старца и отправился на поиски своего талисмана. Он долго странствовал. Он посетил все земные столицы, пробовал надевать на себя рубашки королей, рубашки императоров, рубашки принцев, рубашки вельмож – напрасный труд: счастливее он не стал. Тогда принц принялся надевать рубашки художников, воинов, купцов. Никакого результата. Долго он скитался таким образом в тщетных поисках счастья. В конце концов, отчаявшись в успехе, принц печально отправился назад, во дворец своего отца. Вдруг он увидел в поле шедшего за плугом крестьянина. Тот весело распевал. «Если вот этот не счастлив, то счастья вообще нет на земле», – подумал принц, и, подойдя к пахарю, он спросил его: «Добрый человек, счастлив ли ты?» – «Да», – ответил тот. «А скажи, ты ничего не хочешь?» – «Ничего!» – «И даже не хотел бы променять свою долю на долю короля?» – «Ни за что!» – «Ну, тогда продай мне свою рубашку». – «Рубашку? Нет у меня рубашки».