Жюль Верн - Капитан Немо

Все, конечно, одобрили этот проект, но его выполнение пришлось отложить до будущей весны.

К 15 мая киль нового судна уже стоял на стапелях, вскоре на его концах появились ахтерштевень и форштевень. Киль из отличного строевого дуба имел в длину сто десять футов, что позволяло сделать средний бимс шириной двадцать пять футов. Но этим и ограничилось все, что успели сделать плотники до наступления холодов и ненастья. Впрочем, они работали после этого еще неделю и успели собрать кормовой шпангоут, а потом работы пришлось приостановить. Надо было подождать, когда погода изменится и хоть немного потеплеет.

В последние дни этого месяца погода стояла отвратительная. Ветер дул с востока и по временам переходил в ураган. Инженер, слушая, как воет ветер, очень тревожился за судьбу верфи, где находился остов будущего судна. Ведь ее нельзя было устроить в другом месте вблизи Гранитного дворца, а островок Спасения, как колонисты уже знали, плохо защищал побережье от непогоды и сильного восточного ветра, при этом огромные волны обрушивались на гранитную стену.

К счастью, все обошлось, и опасения инженера не оправдались. Ветер переменился и стал дуть с юго-востока, теперь ярость урагана разбивалась о скалистые выступы мыса Находки, которые, принимая на себя штормовые удары, защищали побережье Гранитного дворца.

Пенкроф и Айртон, самые усердные кораблестроители, продолжали работать до последней возможности. Не обращая внимания ни на ветер, трепавший им волосы и пронизывающий их до костей, ни на дождь, из-за которого они промокали насквозь, они продолжали пилить, строгать и стучать молотком еще прилежнее, потому что, работая, они согревались. Но около 10 мая вслед за дождями начались морозы, древесина затвердела, как железо, и с трудом поддавалась обработке, так что плотники поневоле прекратили работу.

Сайрес Смит и его товарищи не могли не обратить внимания на то, как сильно на острове зимой понижается температура. Такие морозы бывают и в Америке, в штатах, лежащих на таком же расстоянии от экватора, как и остров Линкольна. Если в Северном полушарии это явление объясняется тем, что на всей территории до самого Ледовитого океана нет возвышенностей, преграждающих путь северным ветрам, то такое объяснение, конечно, не годилось для острова Линкольна, незначительному в сущности клочку земли, лежавшей посреди океана.

– Ученые установили, – говорил по этому поводу своим товарищам Сайрес Смит, – что на островах и в прибрежных местностях средняя температура зимнего периода всегда выше, чем в центре материков, лежащих на тех же широтах. При этом Средиземное море, несмотря на свою величину, почти не играет в этом отношении никакой роли, что, впрочем, объясняется его изолированным положением на континенте. Я сам не раз слышал, что в Ломбардии зима более суровая, чем в Шотландии, вероятно, это зависит от того, что океан зимой отдает теплоту, которую он поглощает летом. Естественно, что острова находятся в лучших условиях, так как они со всех сторон окружены морем.

– Но в таком случае, мистер Сайрес, – спросил Герберт, – почему остров Линкольна не подчиняется общему закону?

– Это трудно объяснить, – ответил инженер, – хотя, по моему мнению, это происходит потому, что наш остров находится в Южном полушарии, в котором, как ты и сам знаешь, мой мальчик, холоднее, чем в Северном.

– Да, это правда, – согласился Герберт. – В Южном полушарии плавучие льды встречаются гораздо ближе к экватору, чем в Северном.

– Правильно! – подтвердил Пенкроф. – Когда я занимался китоловным промыслом, то видел айсберги у самого мыса Горн.

– В таком случае, может быть, морозы на острове Линкольна объясняются близостью льдов, – заметил Гедеон Спилет.

– В вашем предположении нет ничего невозможного, дорогой Спилет, – ответил Сайрес Смит, – вероятно, именно этому мы и обязаны такими холодами зимой. Должен вам сказать, что есть еще одна причина того, что в Южном полушарии гораздо холоднее, чем в Северном. Дело в том, что солнце летом ближе к Южному полушарию, чем к Северному, а зимой, естественно, дальше от него. Этим и объясняется такое резкое колебание температуры, и если нам кажется, что зима здесь очень холодная, то при этом мы должны помнить, что летом на острове Линкольна подчас стоит нестерпимая жара.

– А почему это вы, мистер Сайрес, позвольте вас спросить, уверены, – заговорил вдруг Пенкроф, сдвигая сердито брови, – что наше полушарие хуже? Хотя я вас очень уважаю и считаю за очень ученого человека, но все-таки не могу не сказать вам, что я этому не верю.

– Дорогой Пенкроф, – смеясь, возразил инженер, – верите вы этому или нет, а между тем так оно и есть. Если хотите, я вам сейчас объясню, отчего это происходит. Земля, повинуясь законам механики, в своем годовом движении вокруг Солнца описывает не круг, а эллипс. Земля в определенное время года бывает в самой удаленной от Солнца точке, то есть в афелии, когда она приближается к Солнцу на минимальное расстояние, говорят, что она находится в перигелии. И вот в то время, когда в Южном полушарии наступает зима, Земля все более удаляется от Солнца, поэтому зимы здесь гораздо холоднее, чем на тех же широтах в Северном полушарии. С этим уже ничего не поделаешь, и люди, какими бы знаниями они ни обладали, не в силах изменить систему мироздания.

– Слушая вас, мистер Сайрес, – продолжал Пенкроф, которому, по-видимому, трудно было сразу отказаться от своих воззрений, – невольно приходит в голову, как, однако, люди много знают! Вот если бы записать все, что знают люди, какую бы пришлось написать толстую книгу!

– Но если написать о том, чего люди не знают, книга получится еще толще! – с легкой иронией возразил Сайрес Смит.

Но как бы то ни было, по той или другой причине, а только в июне настали обычные зимние холода, и колонисты теперь гораздо больше времени проводили в стенах Гранитного дворца. Все с трудом выносили это невольное заключение.

– Знаешь, Наб, – сказал однажды Гедеон Спилет, – я сейчас охотно уступил бы тебе право на получение всего, что когда-нибудь получу в наследство, и даже засвидетельствовал бы дарственную у нотариуса, если бы ты нашел способ выписать для меня какую-нибудь газету. Нам хорошо живется, но все-таки я с ума схожу от того, что здесь нет газет и нельзя, проснувшись утром, пробежать глазами сырой, пахнущий типографской краской газетный лист и в одну минуту узнать, что делается на белом свете!

Наб весело рассмеялся.

– Честное слово! – ответил он. – Я и не думаю никогда об этом, да и думать некогда: видите, сколько работы.

Наб отчасти говорил правду: у каждого из колонистов было достаточно неотложных дел как внутри, так и вне дома.