Луи Жаколио - Берег черного дерева и слоновой кости. Корсар Ингольф. Грабители морей

— Ну, друг Фриц, поклонись джентльмену, — сказал вожак.

Медведь зарычал и начал кивать своей огромной головой направо и налево.

— Друг Фриц, поклонись теперь другому джентльмену, — продолжал вожак.

Медведь опять закивал головой.

— Друг Фриц у нас очень вежлив, ваше сиятельство, — заметил цыган.

Надод и Коллингвуд рассмеялись. Страх их успел совершенно рассеяться.

— Итак, наш Пеггам собирался купить этого ужасного зверя? — спросил Коллингвуд. — Скажите, вы этому верите, Надод?

— Вполне, — отвечал Красноглазый, — Старику иногда приходили в голову самые нелепые фантазии; я помню, он говорил мне однажды, что собрал на своем острове коллекцию всевозможных животных со всех концов света. Очень возможно, что он встретил этих цыган и медведь ему понравился. Зверь действительно великолепный…

— Именно так, ваше сиятельство, — подтвердил цыган. — Старый джентльмен видел работу друга Фрица, остался очень доволен и пожелал его купить. Ну, друг Фриц, потанцуй для джентльменов, покажи, какой ты мастер.

Медведь принялся танцевать на одном месте, оставаясь в дверях.

— Теперь, друг Фриц, потанцуй для другого джентльмена.

Медведь повторил представление.

Другой цыган стоял сзади на лестнице в ленивой позе, свойственной этому беспечному и беззаботному племени.

— Теперь друг Фриц проглотит голову своего хозяина, — сказал вожак, — а потом выпустит ее, как только хозяин ему прикажет. Это будет очень забавно.

Цыган стал снимать с медведя намордник.

— Не смей снимать! — взволновался Коллингвуд.

Но уже было поздно: в один миг с медведя был снят не только намордник, но и ошейник. Почувствовав себя на свободе, гражданин полярных стран громко зарычал от радости и несколько раз раскрыл свою огромную пасть, как бы вознаграждая себя за долгое пребывание в наморднике.

— Ну, друг Фриц, позабавь джентльмена, проглоти голову своего хозяина.

Цыган заставил медведя встать на колени и сунул свою голову ему в пасть. Голова поместилась там целиком. Вслед за тем из пасти медведя послышался глухой голос хозяина:

— Ну, друг Фриц, возврати голову твоему хозяину.

И он вынул из пасти свою голову, мокрую от слюны зверя.

Медведь занял свое прежнее место в дверях и начал тихонько приплясывать, топчась на одном месте и поматывая своей чудовищной головой.

— Ну, однако, довольно, — раздраженно сказал Коллингвуд. — Надевайте на медведя намордник и ошейник и уходите отсюда.

И адмирал бросил цыганам соверен.

Стоя в стороне, Надод силился припомнить, где он раньше слышал эту кличку: друг Фриц. Она напоминала ему что-то знакомое, но дальше этого его память не шла. Время от времени он бросал недоверчивый взгляд на вожака, но ничего не мог прочесть на его бронзовом спокойном лице.

Цыгане, как видно, не собирались уходить.

Адмирал, теряя терпение, повторил свой приказ. Тогда вожак нехотя взял намордник и стал надевать его на друга Фрица, но медведь заартачился и глухо зарычал.

— Что это значит? — спросил адмирал, видя, что цыган собирается оставить медведя в покое.

— Друг Фриц не хочет намордника, а когда друг Фриц чего-нибудь не захочет, его трудно принудить.

— Так убирайтесь вы отсюда с вашим медведем! — набросился на них Коллингвуд. — Скорей!.. Живо!..

— Пойдем, друг Фриц, а то барин гневается, — сказал цыган, стараясь говорить самым нежным голосом. Но друг Фриц даже ухом не повел.

— Друг Фриц не хочет уходить, — плачевным тоном произнес цыган, — а когда друг Фриц чего-нибудь не хочет, его никак не заставишь.

— Убирайся к черту со своим другом, а не то я приму свои меры!..

— О, друг Фриц не боится никаких мер. Когда он заупрямится, то уж никого не послушает.

— Да ты что же? Смеешься что ли надо мной?..

— Я спрашивал друга Фрица, почему он не хочет уходить, и он ответил, что желает дождаться старого джентльмена.

— Нет, это уж слишком!.. Уберетесь вы отсюда или нет? — закричал адмирал, подняв трость и подходя к цыгану.

— Если вы меня тронете, друг Фриц растерзает вас, — сказал цыган.

Решительный тон, каким были сказаны эти слова, подействовал на адмирала: Коллингвуд остановился.

— Прекрасно! — заревел он вне себя от ярости. — Оставайся тут со своим медведем хоть до скончания века, а мы уйдем. Пустите нас!

Адмирал направился к двери, Надод за ним.

Но медведь, сидя в дверях на задних лапах, злобно зарычал и щелкнул зубами.

— Уйми его и вели посторониться! — приказал Коллингвуд вожаку.

— Друг Фриц очень любит вас, — ответил цыган, — а кого друг Фриц любит, того не отпускает от себя.

— Стало быть, ты не хочешь нас выпустить? — возмутился Коллингвуд.

— Совсем нет, ваша светлость, но другу Фрицу хочется еще посидеть с вами.

— Наконец, всякому терпенью есть мера!.. Пропустишь ты нас или нет?..

— Вы не пройдете, — произнес цыган, и в голосе его прозвучала легкая нотка раздражения, которую адмирал в своем гневе не расслышал, но которая поразила Надода.

— Не пройдем?.. Это почему?.. — спросил адмирал, стараясь сдержать накипавшую в нем ярость.

— Потому что друг Фриц не хочет, — по-прежнему твердым тоном отвечал цыган.

— Постой же, негодяй!.. Я тебя научу, как смеяться над нами!..

И прежде чем Надод успел его остановить, адмирал поднял трость и ударил ею вожака по плечу.

Вся кровь бросилась в голову цыгану. Он хрипло зарычал и схватился за кинжал, торчавший за поясом. Лезвие сверкнуло в воздухе, но цыган вовремя спохватился и, бросив на адмирала презрительный взгляд, спрятал кинжал за пояс.

Товарищ его, неподвижно стоявший в стороне, тихо сказал по-норвежски:

— Отлично сделали, ваша светлость, что не замарали своих рук убийством этого негодяя.

Надод вздрогнул и побледнел. Норвежский язык был его родным, и он понял все. Сразу же ему вспомнился и друг Фриц, и место, где он его видел: это было в Розольфсе, куда он проник, чтобы подготовить неудавшееся нападение на замок. Там встретил он этого ручного медведя, всеобщего любимца.

Значит, они опять попали в руки своих непримиримых врагов. Он пошатнулся и упал бы, если бы адмирал его не поддержал.

— Пойдемте, — сказал Коллингвуд Красноглазому, не подозревая истинной причины его полуобморочного состояния. — На воздухе вам станет легче.

Он не успел договорить. Надод с силой оттолкнул его и сказал:

— Взгляните!

Коллингвуд обернулся и застыл от ужаса: в трех шагах от него стоял человек, которого он раньше принял за настоящего цыгана. Это был герцог Норландский!

Розольфсские корабли «Олаф», «Гаральд» и «Магнус» уже три недели тому назад покинули устье Темзы и на всех парусах шли по направлению к Розольфсскому фиорду. Герцог Норландский и его моряки горели нетерпением увидеть родные места. Жители суровых северных стран отличаются особенной любовью к своей родине, как будто тяжелая борьба за существование привязывает их к ней сильней.