Эмилио Сальгари - Жемчужина Лабуана (сборник)

– Да, мой дорогой.

– Ему плохо? Он заболел?

– Он умер.

– Умер! – воскликнул маратх, зашатавшись.

– Не пугайся, дорогой. Это они думают, что он умер. На самом деле он жив.

– Ах, господин Янес, ну и напугали же вы меня! Как это – и жив, и умер?

– Я дал ему пилюли, которые прекращают жизнь на тридцать шесть часов.

– Они приняли его за мертвого?

– Без сомнения.

– А как мы спасем его?

– Сегодня вечером, если не ошибаюсь, его похоронят.

– Понимаю, – сказал маратх. – Они похоронят, а мы откопаем и унесем в безопасное место.

– Ты угадал, мой дорогой.

– А где они его похоронят?

– Это мы скоро узнаем.

– Каким образом?

– Когда они выйдут из форта, мы проследим за ними.

– А когда заберем хозяина?

– Сегодня ночью.

– Мы вдвоем?

– Ты и Сандокан.

– Тогда я должен предупредить его.

– Конечно.

– А вы не пойдете с нами?

– Я не могу.

– Не можете?

– Нет.

– А можно узнать почему?

– Сегодня вечером раджа дает бал в честь голландского посла, и я не могу не явиться, не вызвав у него подозрений.

– Ого! – воскликнул маратх, устремляя взгляд к форту.

– Что с тобой!

– Из форта выходят люди.

– Черт возьми!

Янес раздвинул руками густые ветви кустарника и взглянул на вершину холма. Два матроса вышли, неся что-то вроде носилок, на которых лежало человеческое тело, завернутое в серое одеяло. За ними вышли еще два матроса, вооруженные лопатами и заступами, и один стражник раджи.

– Приготовимся, – сказал Янес.

– По какой дороге они пойдут? – с тревогой спросил Каммамури.

– Они спускаются по склону с другой стороны.

– Они идут хоронить его на кладбище!

– Не знаю. Мы пойдем в обход, через лес, но только не шуми.

Они осторожно выбрались из чащи и углубились в лес, который покрывал почти весь холм до самой подошвы. Перелезая через поваленные стволы, прорываясь через густой кустарник, они обогнули форт и оказались на противоположном склоне.

Янес остановился.

– Где же они? – спросил он себя.

– Вон они, там внизу, – указал маратх.

В самом деле, маленький отряд спускался по узкой тропке, которая вела к зеленой лужайке в лесу. Там, окруженное низкой оградой, виднелось небольшое пространство, загроможденное камнями и деревянными досками.

– Должно быть, это и есть кладбище, – сказал Янес.

– Они направляются туда? – спросил Каммамури.

– Да.

– Слава богу, господин Янес. Я боялся, что они бросят моего бедного хозяина в реку.

– Мне пришла та же мысль.

– Спустимся?

– Ни к чему. Свежевскопанная земля ясно покажет нам, где его похоронят.

– Я должен отправляться к нашим?

– Одну минуту. Подожди.

Матросы вошли на кладбище и остановились посередине, положив на землю Тремал Найка. Янес видел, как они несколько минут кружили вокруг надгробных памятников, словно искали что-то, потом один из них взял заступ и принялся копать.

– Вон там они и закопают его, – сказал португалец.

– А вдруг мой хозяин умрет от удушья? – спросил Каммамури.

– Нет, друг мой. Теперь, не медля ни секунды, беги к Сандокану и скажи, чтобы он собрал отряд: приходите сюда и откопайте твоего хозяина.

– А потом?

– Потом вернетесь в лес, а завтра я присоединюсь к вам. Завтра вечером мы сможем наконец покинуть эти места. Ступай, друг мой, ступай!

Маратх не заставил повторять дважды. Он вытащил пистолет и, пригнувшись, исчез среди гущи деревьев с быстротой оленя.

Когда Янес к десяти часам вечера вернулся в Саравак, то был удивлен необычайным оживлением, которое царило во всех кварталах города. По улицам сновали туда-сюда даяки, малайцы, китайцы в праздничных одеждах. Везде были толпы народа, гомонящие, смеющиеся, толкающиеся, и все они направлялись к площади, где возвышался дворец раджи. Без сомнения, они узнали о празднике, который давал их властитель, и сбегались толпами, уверенные, что славно повеселятся и выпьют на площади.

«Хорошо, – подумал португалец, радостно потирая руки. – Сандокан со своим отрядом сможет пройти вблизи города, не замеченный никем. Дорогой раджа Брук, я искренне тебе благодарен, ты нам очень помог».

Прокладывая себе дорогу в толпе локтями, а нередко и кулаками, он в пять минут добрался до резиденции раджи. Бесчисленные факелы горели повсюду, фантастически освещая высокие красивые деревья на площади и сам дом, который окружала двойная цепь хорошо вооруженных солдат.

Большая толпа, частью пьяная, а частью просто веселая, теснилась на этом пространстве, распевая песни и издавая громкие вопли. Под оркестр, который играл за оградой дома, многие танцевали, толкая и кое-где прорывая ряды гвардейцев, которым то и дело приходилось пускать в ход приклады ружей.

«Мы являемся с небольшим опозданием, – пробормотал Янес, смеясь. – Раджу, наверное, уже беспокоит наше долгое отсутствие».

Пройдя мимо гвардейцев, он поднялся по лестнице и вошел в свою комнату, чтобы немного привести себя в порядок и оставить здесь оружие.

– Веселятся? – спросил он у слуги, которого раджа предоставил в его распоряжение.

– Очень, милорд, – отвечал тот.

– А кто приглашен?

– Европейцы и местные жители из тех, кто побогаче.

– Значит, смешанное общество. Ну что ж, в таком случае нет необходимости надевать черный фрак, которого у меня, впрочем, и нет.

Он переменил рубашку, велел слуге почистить одежду и снял с себя все оружие, оставив, однако, в кармане небольшой пистолет. Приведя себя таким образом в порядок, он направился в большую залу, на пороге которой с удивлением остановился.

Зал был небольшим, но раджа велел украсить ее, и сейчас он казался даже роскошным. Многочисленные бронзовые лампы, разливая яркий свет, свисали с потолка, огромные венецианские зеркала зрительно расширяли стены, на столах сверкали вазы из китайского фарфора с ярко-красными пионами и огромными магнолиями, напитавшими своим ароматом воздух.

Гостей было не более пятидесяти человек, но какие костюмы, и какие разнообразные лица! Там было четверо европейцев, несколько китайцев, одетых в шелк, с черепами, круглыми и блестящими, словно тыквы, десять или двенадцать малайцев с темно-оливковой кожей, обернутых от шеи до пят в свои пестрые длинные хламиды, и несколько даяков со своими женами, скорее голыми, чем одетыми, но украшенными множеством браслетов и ожерелий из тигриных клыков. Были тут и макасары, бугисы, яванцы, которые кривлялись, как бесноватые, выделывая всевозможные па под оркестр, игравший какое-то попурри из местных мелодий.

«Вот праздник так праздник! – сказал себе Янес, смеясь. – Если бы какая-нибудь из наших европейских дам появилась тут, она бы тут же дала задний ход, проклиная его светлость раджу Брука и его дьявольский оркестр».