Луи Буссенар - Под Южным Крестом

Как мы уже сказали, у мальчика было доброе сердце. Видя пытки, которым подвергаются европейцы, китаец проникся к ним сочувствием, а схожесть их судеб еще больше расположила юношу к пленникам. Этот обездоленный ребенок, у которого не было ничего своего, услышал, как матрос жалуется на отсутствие табака. И тогда он пренебрег даже самой ужасной карой, которая могла его ждать, похитил у своего мучителя немного табаку и вручил пакетик заключенному. И, как оказалось, этот же юнга улучил момент и бросил нож на койку Пьера ле Галля, чтобы тот смог в надлежащее время перерезать свои путы.

Маленький человечек рассказал эту немудреную историю о приключившихся с ним несчастьях на своем малопонятном наречии, но его акцент лишь растрогал новых друзей.

– Бедный парень, – сказал умиленный Фрике. – Не думай, что ты связался с неблагодарными людьми, поверь мне. Мы возьмем тебя в свою семью, и так будет до тех пор, пока ты не вернешься домой.

– В очень заботливую семью, – серьезно заметил Пьер ле Галль.

– Так уж получилось, – продолжил парижанин, – что, хотя мне всего двадцать один год, у меня уже появился сынок семнадцати лет. Он необыкновенно мил и преисполнен доброты, но он черный как деготь. Успокойся, он не ест своих ближних. Напротив, он джентльмен до мозга костей, этот месье Мажесте.

– Истинное дитя матроса, – вновь вступил в разговор Пьер.

– Вы будете как два брата, потому что сегодня я тебя усыновляю.

– …Мы тебя усыновляем!

– Все складывается весьма забавным образом. Можно сказать, что каждое мое путешествие предоставляет мне возможность позаботиться об одном пареньке, потерявшем семью… и это мне, который с трудом помнит своих родителей! – прошептал молодой человек с необъяснимой грустью.

Затем, обретя свою обычную веселость – подобная смена настроений была свойственна Фрике, – парижанин пошутил:

– А что, настоящий многодетный папаша. Кстати, как тебя зовут?

– Ча-Фуа-Ценг!

– Что ты сказал?…

– Ча-Фуа-Ценг!

– Но, бедный мой малыш, это не имя, это – чиханье. Так, послушай, я не хочу тебя обидеть, но сразу видно, что тебя никогда не записывали в книгу актов гражданского состояния в мэрии Батиньоля. Мы в жизни не сможем привыкнуть к этому причудливому имени. Когда я стану звать тебя, мне всегда будет казаться, что в мой многострадальный нос попала дюжина москитов. Быть может, ты согласишься на французское имя? Когда ты вернешься к настоящим родителям, ты сможешь вновь зваться по-старому.

– Да, – согласился китаец.

– Итак, потому что ты так хорошо сложен, мы назовем тебя Виктором. Это мое настоящее имя, как-то другим оно идет лучше, не правда ли?

– Да, именно так, Виктол!..

– А, черт! Я и забыл, что твой язык не может произносить звук «р», тебе придется коверкать собственное имя. Ха! В сущности, это лучше, чем быть съеденным папуасами. Кстати, кажется, мы малость подзабыли об этих отвратительных Орангутангах, как ты их называешь, матрос.

– Дело в том, что я не испытываю никакого желания думать о них.

– Я согласен с тобой, но, возможно, наш мальчик расскажет нам, при каких обстоятельствах были убиты все его товарищи.

Этот печальный рассказ был преисполнен бередящего душу лаконизма. Кули, разграбив судно, покинули борт немногим раньше, чем оба француза смогли, наконец, выбраться из своего узилища. Они наладили сообщение с берегом, протянув канаты и переправили на землю запасы провизии. К несчастью, на корабле оказалось множество бочек с виски. Жители Поднебесной перетащили большую их часть на сушу и напились, даже не подумав о том, что остров может быть обитаем. После того как все китайцы упали пьяными, папуасы, притаившиеся в зарослях, тихо подкрались к кули и без труда захватили всех эмигрантов. Некоторые, наименее отупевшие от алкоголя, пытались сопротивляться. Эта попытка дала лишь один результат – несчастных перебили на месте. Виктор, а с этого момента мы будем звать его именно так, съежившись, спрятался среди корней колоссального кедра и с ужасом наблюдал за последующей кровавой бойней. Он видел, как папуасы насыщаются кровью его соотечественников, сперва повесив их за волосы на ветвях деревьев. Обнаруженный в последние минуты оргии, он уже приготовился к тому, что будет убит, как и его товарищи, но тут вмешались Пьер и Фрике.

Когда житель Поднебесной заканчивал свой рассказ, горизонт побледнел. Через несколько минут из-за морских волн должно было появиться дневное светило. Следовало принять решение.

– И куда же мы направимся? – спросил Фрике.

– О дьявол! – продолжил молодой человек, взглянув на голые руки и плечи китайца, испещренные укусами москитов, – Да ты на три четверти голый, бедный малый.

– Телные солвали кофта, солвали панталона.

– Чернокожие дикари сорвали с тебя кофту и штаны… Негодяи! Радуйся тому, что они кожу с тебя не содрали. А! Вот что я придумал. На плоту, кажется, есть одна или две робы. Мы оденем тебя, как настоящего матроса, такой наряд тебе пойдет, что думаешь?

– Да.

– Тогда вперед! Держим курс на плот! Скажи-ка мне, Пьер, а тебе не кажется, что эта местная пирога – суденышко дикарей? Я не знаю, как называются лодки у жителей Океании, но слишком уж хорошо она сконструирована и оснащена.

– Я хотел поделиться с тобой теми же размышлениями. Прежде всего, это не одна, а две пироги. Одна, на борт которой мы поднялись и которая, собственно говоря, и является лодкой, и еще вторая, маленькая, присоединенная к первой, она служит противовесом и придает всей конструкции устойчивость, не дает ей опрокинуться. А эта небольшая бамбуковая мачта, тонкий парус, сотканный из кокосовых волокон, – все выглядит таким продуманным и мастерски сделанным. Отличная конструкция, будем надеяться, что в дальнейшем она нам еще послужит. А теперь: свистать всех наверх! Занять свои места согласно расписанию, готовиться к отплытию!

– Капитан, – с улыбкой сказал Фрике, – мне кажется, что маневр будет несложным.

– К счастью, это так, ведь наш экипаж немногочислен. Итак, в путь!

Пьер ле Галль, хоть и был капитаном, схватил весло, Фрике последовал его примеру, и пирога легко сдвинулась с места, что свидетельствовало и о ее мореходных качествах, и о ловкости обоих европейцев. Пьер решил не поднимать парус, опасаясь нескромных взглядов папуасов. Мореплаватели успешно скрылись за оконечностью кораллового рифа, беспрепятственно обогнули его и прибыли в бухту, где стоял плот, – к счастью, он выглядел естественным обломком кораблекрушения, и никто не обратил на него внимания.

Перегрузка вещей, лежащих на плоту, не была ни долгой, ни трудной. Весь багаж потерпевших крушение, увы, оказался нетяжелым и негромоздким, пирога могла вместить в десять раз больше. Юный Виктор получил обещанные рубашку и панталоны, после чего стал напоминать, как заметил Фрике, «истинного матроса». Маленький житель Поднебесной был в восторге.