Сергей Стеблиненко - Байки старого боцмана

– Вы случайно, не немец?

Получив не менее откровенный ответ, министр улыбнулся и с интересом ознакомился с невиданным доселе плавсредством. Не обошлось без конфуза. Сопровождавший министра секретарь обкома партии по идеологии неожиданно замер, глядя на вереницу поднимающихся с речного дна черпаков. Простояв несколько минут в полной коме, он выхватил блокнот и начал лихорадочно что-то записывать. Всеобщее внимание было приковано к нему. Мысль о возможной идеологической диверсии путем написания на одном из черпаков матерной фразы в адрес партии и правительства, пришедшая в голову Михаила Семёновича была откинута самим секретарём обкома:

– Скажите, сколько здесь металлических ёмкостей?…

– Очень много, – ситуацию спас сам министр и, взяв под руку, отвел секретаря от заинтриговавшего его механизма. Объяснять устройство черпаковой цепи глашатаю марксистско-ленинской теории было не только сложно, но и бесполезно. Экскурсия завершилась в кают-компании, где уже были накрыты столы. Скромное меню составляли:

1. Традиционный финский суп из копченой трески

2. Огурцы в мятном соусе

3. Камбала, фаршированная креветками

4. Фрикасе из перепела в апельсиновом соусе

5. Мимоза из спаржи

6. Сердцевины артишоков в остром соусе

7. Фаршированные крабами авокадо со специями

Естественно, что на десерт было подан щербет с плодами пассифлоры, поразивший гостей изысканным терпким вкусом. К сожалению, карта вин особым разнообразием не выделялась – сказывалось отсутствие у Михаила Семеновича навыков их потребления. Тем не менее, на столе фигурировал коньяк «Агдам» в экспортном исполнении, несколько наименований марочного «Абрау-Дюрсо» и «Московская» водка столичного завода «Кристалл». В качестве холодных закусок на столе присутствовала икра, вернее, сразу весь ее стратегический запас. От обилия черных шариков рябило в глазах. Даже ветераны кремлевских коридоров, на всю жизнь запомнившие знаменитые сталинские застолья, были поражены обилием этого исконно русского деликатеса.

Ложки, вилки, ножи и другие предметы сервировки замелькали так быстро, что банкет стал напоминать американский конвейер Форда, который, по словам газеты «Правда», погубил молодость и здоровье лучших представителей заморской нации. Металлический лязг этих предметов дружно обрывался, когда министр произносил очередной тост или задавал вопрос о кулинарных свойствах того или иного блюда. Михаил Семёнович чётко и квалифицированно давал ответ, заранее вычитанный в «Книге о вкусной и здоровой пище». Министр периодически трепал его по плечу и на что то иронично намекал:

– Нет, ты всё-таки – немец…

Чем ему не нравились уже проигравшие войну немцы, не знал никто, но все дружно хлопали в ладоши, превознося изысканное чувство юмора облаченного высшей властью интернационалиста.

К концу обеда, поблагодарив повара за высокое мастерство, министр поинтересовался проблемами, стоящими перед морскими строителями. Михаил Семёнович тут же вручил ему письмо о необходимости введения трёхразового питания. По дороге к трапу министр изучал депешу. Дочитав её до конца, он остановился, строго посмотрел в глаза Михаилу Семёновичу и произнёс чёткую, как смертный приговор, тираду:

– Я в Москве могу позволить 100 грамм икры только на Новый год, а вы тут ее хлебаете ложками. Как Вам не стыдно заикаться о расширении рациона питания!!!

Министр смотрел на поникшего начальника каравана, как тов. Рокоссовский на плененного неподалеку немецкого фельдмаршала Паулюса. Только теперь осознал Михаил Семёнович всю глубину допущенного им просчёта.

Между прочим, проблему питания всё-таки решили. Лет через десять после знаменитого приёма. Видимо, министр запомнил гостеприимство Михаила Семёновича надолго и отправляя на Волжскую ГРЭС очередного проверяющего просил передать от него привет.

– Он хоть и немец, зато человек хороший, – добавлял он.

Министр не знал, что таких хороших людей, как тов. Штейн, на караване было пять человек. Все они участвовали в сборе средств для приёма министра и долгих три месяца сидели без зарплаты, безвозвратно съеденной представительной делегацией.

Скульптурная группа «Лаокоон с сыновьями и рептилиями охраняют горсовет» хорошо знакома всякому уважающему себя приезжему. О её существовании догадывается и каждый второй одессит, но далеко не все знают о наличии другого персонажа, еще недавно проживавшего неподалеку от Нового базара на улице Коблевской. Естественно, что речь пойдет о Михаиле Семёновиче Штейне. Вернее, о наиболее позднем периоде его неугомонной, кипучей и, вместе с тем, созидательной деятельности. Побывав на всех комсомольских стройках, рядом с которыми протекала хоть какая-то вода, Михаил Семёнович осел на земле в качестве самого исполнительного, яркого начальника одесского участка за всю историю флота.

В отличие от Лаокоона, Михаил Семенович Штейн был увит не скользкими хладнокровными тварями, а горячими от непрерывной работы телефонными шнурами. Согласно наблюдениям, имевших счастье находится на одном блокираторе с ним соседей, трубка телефона в квартире Штейна снималась через десять минут после его возвращения домой и не успокаивалась до следующего выхода Михаила Семеновича на работу. Вне зависимости от интервала пребывания ответственного квартиросъёмщика в помещении – т. е. с 19.00 до 7.00 в будний день или в тот же временной период, но уже с учетом включения в него субботы и воскресенья.

Скрупулезно вникая во всё, происходящее на подведомственной территории, Михаил Семёнович владел полной информацией, которой оперативно делился со всем руководством управления. Казалось, сама природа подвластна этому неугомонному человеку, в любое время суток готовому к решению производственных задач. В какой-нибудь Японии ему бы светила блестящая карьера главного диспетчера крупнейшей корпорации. Но судьба уготовила ему, родится в стране Советов, где желание человека трудиться не всегда с пониманием воспринималось окружающими. Даже Белла Яковлевна, супруга нашего героя, не всегда понимала, «зачем ему это нужно». Вместе с тем, ответ был предельно прост – без работы он просто не умел жить. Всё это, порой, приводило к абсолютно анекдотическим ситуациям.

Говорят, что на свадьбе единственного сына Михаил Семенович бесследно исчез. Перевернув вверх дном здание Морского вокзала, на крыше которого проходило торжество, пропавший Штейн был обнаружен в коморке дежурного первого этажа с телефоном в руке, ведущего напряженные переговоры с судоремонтным заводом. И только приказ начальника управления, находившегося в этой же компании, вернул счастливого отца к праздничному застолью.