Сергей Стеблиненко - Байки старого боцмана

Второй круг одолевали уже по внутреннему диаметру. На ногах оставалось двое – парторг НИИ и начкар Бузина. Остальные сошли с дистанции и мирно дремали в различных не приспособленных для этой цели местах.

Лидеры стремились вперед, уверенно и не спеша. Многочисленные тренировки не прошли даром и теперь оба находились в пике спортивной формы. Шаг за шагом, глоток за глотком уверенной поступью рекордсмены приближались к финишу. Неожиданно в борьбу вмешался руководитель проекта. Вернее его тело. Доктор наук спал прямо на пути следования и замешкавшийся парторг, пал, как подкошенный. Попытки подняться ни к чему не привели. Таировский Колосс оказался на глиняных ногах.

Начкар Бузина сделал еще несколько кругов и присел отдохнуть у так полюбившегося «Мускатель 1952 г.». На его лице блуждала улыбка, пробившаяся сквозь сон. Сон победителя…

Между прочим, канал сдали досрочно, флагманский катер адмирала Кузнецова пришвартовали к новенькому причалу, а секретаря ЦК, прародителя степного порта, сняли с работы через месяц после завершения строительства. С тех пор минуло много лет – причал разрушился, канал обмелел и зарос камышом, а катер «Коммунист» превратился в груду ржавого железа, не годного даже на лом. И только знающие люди помнят великие цели, утонувшие в воде, большие деньги, пропавшие в песке, и мировые рекорды, скрытые в подземных лабиринтах.

Это было в середине шестидесятых, когда покрытая кукурузными початками лысая голова Никиты Сергеевича уступила право на всенародную любовь неандертальским бровям Леонида Ильича. Не успели радиоточки сообщить об этом замечательном событии, как из магазинов исчезали все мало-мальски съедобные продукты. Сейчас трудно представить, что очередь за колбасой в рядовом гастрономе могла конкурировать с первомайской демонстрацией среднестатистического райцентра.

За хлебом тоже потянулись люди с авоськами, подогревая интерес к сельскому хозяйству – сколько центнеров на гектар зерновых мы производим, сколько в состоянии съесть и куда исчезает всенародное сальдо? Интересующимся разъяснили, что это – страшная государственная тайна и если попытаться ее разгадать, то можно незаметно исчезнуть на неопределенное время. Сальдо же постепенно возвращалось к народу в виде пайков, продуктовых наборов и прочих атрибутов самого прогрессивного общественного строя.

Николай Петрович, за десять лет прошедший, вернее проплывший, нелегкий путь от кочегара до главного инженера флота, получил новую квартиру. Две комнаты трамвайчиком, пятиметровая кухня и совмещенный санузел были настолько отделены от прочих жильцов, что казались эталоном комфорта, который не могли поколебать даже пейзаж и благовония трудовой Пересыпи.

Прежняя двенадцатиметровая коммуналка горько оплакивалась супругой Николая Петровича. В отличие от мужа, она была явно не готова к серьезной руководящей деятельности. Такая большая площадь для одной семьи просто неприлична, считала она, и на Николая Петровича каждый вечер обрушивался водопад ее воинственной скромности. Дело в том, что на прежнем месте остались ее подруги по коммунальной кухне, без общения с которыми, жизнь казалась лишенной малейшего смысла.

Николаю Петровичу, в тридцать лет, было оказано столь высокое доверие, что не оправдать его было невозможно. Телефон в их квартире не умолкал, а так как руководил он круглосуточно и громко, то выспаться соседи по подъезду могли только во время командировок. Работая судовым механиком, ему приходилось ежедневно перекрикивать работающий дизель, и теперь, когда в сферу его компетенции попало все Черное море, Николай Петрович старался силой голоса добраться до Туапсе, прояснить ситуацию и вернуться обратно. По другую сторону телефонного шнура тоже не молчали. Сила звука распространялась пропорционально расстоянию и усиливалась двумя-тремя «пи-пи» на 1 минуту разговора. Пострадал даже четырехлетний сын Николая Петровича. Подхватив звенящий телефон и услышав: « СЛУШАЙТЕ МЕНЯ ВСЕ!!!»,произнесенные голосом Левитана, бедняга обделался, не отходя от аппарата…

Конечно же, повышение по службе Николай Петрович заслужил. 11 лет он проработал на флоте кочегаром, машинистом, механиком… Но желания руководить большим коллективом у него не было никогда. Конечно, попробовать свои силы на новом поприще чрезвычайно интересно, но становиться чиновником, посвятившим жизнь чтению бумаг, отрываться от живого налаженного дела он не хотел.

Право на труд, отдых и другие действия, поддерживающие жизнедеятельность организма, были у большинства советских граждан. Но лишь избранные обладали самым важным, исключительным правом – первой подписи. Написать незамысловатую фразу на соседском заборе способен любой советский человек, но далеко не каждый был уполномочен поставить свой автограф под этой резолюцией. Образование, опыт и талант, не предоставляли их обладателям никаких преимуществ без соответствующего документа, скрепленного подписью и печатью.

Обладателем этих незаменимых атрибутов власти можно было стать, только получив знамение свыше – на фирменном бланке, с еще более важной подписью и еще более круглой печатью. Полученное знамение регистрировалось и пряталось в сейф, а новоиспеченный вершитель судеб мог:

«Разрешить» и «Отказать», «Выдать» и «Вернуть», «Принять» и «Уволить»…

Широчайшие перспективы простирались перед счастливым избранником судьбы, но просматривались лишь до того места, где вступала в силу печать и подпись другого счастливого избранника. И пусть второй ничем выдающимся не отличался, без его доброй воли перспективы первого могли потерять всю свою широту.

На глобусе широт много и на каждой – сидит свой человек. Это интернациональное явление принимает в постсоветском пространстве наиболее причудливые и своеобразные формы. Чему нас учит история?

На стене родной пещеры неандерталец булыжником выбил барельеф убитой на охоте антилопы. Так появился учет, а художника премировали берцовой костью. В праздничной эйфории никто не заметил рождение первого бюрократа. Кроме вождя. Для увековечивания события, рядом с антилопой появились сразу три настенных мамонта и один светлый образ самого вождя с копьем в руке. Так возникли приписки.

В 1917 году, тем же булыжником пьяный балтийский матрос провалил голову директору банка. Поступок был объявлен революционным подвигом, учет – социалистическим, а матрос награжден именным литром самогона.