Юрий Шестера - Наследник поручика гвардии

Андрей Петрович с тяжелым сердцем посетил фамильный склеп. Он присел на лавочку, с тоской глядя на гробницы родителей, между которыми на столбике из черного лабрадора [35] Лабрадор — здесь: разновидность полевого шпата, употребляемая на поделки и украшения частей зданий. стоял белоснежный мраморный попугай, его тезка, в натуральную величину.

Он заказал ее сразу же после кончины батюшки, перед отплытием в Антарктическую экспедицию. Увидев же застывшего в камне попугая с распущенным хвостом и хохлом на повернутой набок голове, даже приплатил скульптуру сверх договора за столь удачную работу. Как радовалась матушка, что, мол, между ней и батюшкой теперь всегда будет стоять их любимец, который в течение долгих пятнадцати лет был как бы мостиком между ними и дорогим Андрюшенькой, находившимся в ту пору в далекой Русской Америке! Он вздохнул. Потеряв свою хозяйку, с кем подолгу «разговаривал» каждый день, попугай Андрюша тоже издох, видимо, с тоски, не выдержав разлуки с ней. «Надо же? — задумчиво подумал Шувалов. — Ведь и не человек, с его легко ранимой душой, а тоже, оказывается, не может жить без общения и ласки».

Но, пожалуй, больше всего Андрея Петровича поразило то, что он не испытал того же потрясения, в которое его повергла кончина батюшки. И попытался разобраться в своих чувствах.

Матушка беззаветно любила его от рождения. И не столько потому, что он был ее первенцем и наследником всего состояния, нажитого предками. Несколько обделенная ласками своего сдержанного супруга, она интуитивно чувствовала более мягкий характер своего ненаглядного Андрюшеньки и безоглядно отдавала ему всю свою невысказанную женскую любовь. С ее кончиной он лишился материнской ласки и повседневной бескорыстной заботы о себе.

Отец был сдержан в проявлении чувств к сыну. Юный Андрюша хорошо помнил, как отец приписал его к лейб-гвардии Преображенскому полку и как перед ним, премьер-майором [36] Премьер-майор — штаб-офицерский чин в русской императорской армии XVIII века. Относился к VIII классу «Табели о рангах». Отменен в 1797 году и переведен в соответствие чину майора. В 1827 году получил на эполеты две звездочки в качестве знаков различия. , трепетали не только солдаты, которые, кстати, были, как и он, из дворян, но и офицеры полка. Зато в семье Андрей всегда чувствовал присутствие рядом сильного духом и справедливого мужчины, которому он всецело доверял и который был для него надежной опорой. Сын всегда был благодарен отцу за советы и безоговорочно ими руководствовался.

Смерть отца потрясла его, хотя и не была неожиданной. Он понял, что навсегда лишился единомышленника и друга, готового в трудную минуту прийти на помощь безо всяких условий и оговорок.

Ксения рассказала ему, что все хлопоты, связанные с похоронами матушки, взял на себя Матвей. Теперь она одна управляла большим хозяйством. И Андрей Петрович отдал ей должное — все порядки в доме остались такими же, какими были и при его матушке.

Сразу же после посещения Александром I шлюпа «Восток», вернувшегося из Антарктической экспедиции, и осмотра им экспозиций, Андрей Петрович подал прошение на его имя, где обосновывал необходимость организации мастерской по изготовлению чучел животных под эгидой Петербургской академии наук. И как раз к окончанию работ по созданию экспозиций в музее Адмиралтейского департамента было оглашено высочайшее повеление об организации этой мастерской.

Матвей как общепризнанный таксидермист — мастер по изготовлению чучел животных — уже в чине коллежского регистратора был по рекомендации Андрея Петровича зачислен в ее штат на должность консультанта. И сразу же с присущей ему энергией приступил к обучению мастеровых этому непростому делу. Вначале он, правда, испытывал некоторое неудобство, когда все — не только мастеровые, но и руководство — обращались к нему исключительно по имени-отчеству, но затем привык и даже вместе с начальником мастерской съездил в Лондон, где в мастерской Британского зоологического музея приобрел необходимые приспособления и материалы. В общем, Матвей оказался на своем месте.

После проводов Андрея Петровича в очередное кругосветное плавание на «Кротком» он сразу же объявил Ксении о своем переезде из их дома на квартиру, которую уже успел присмотреть.

— К чему ты затеял это, Матвей? — с долей обиды спросила та, удивленная его решением. — Тебе что, плохо живется в нашем доме?

— А дело в том, Ксения Александровна, что теперь я остался один мужчина в этом доме, не считая, конечно, прислуги. И с моим переездом будет спокойнее и мне, и, тем более, Андрею Петровичу. Ведь плавание продлится не менее двух лет.

— Ты на что же это намекаешь?! — гневно воскликнула Ксения.

— Успокойтесь, Ксения Александровна, прошу вас! — Матвей умоляюще посмотрел на нее. — Просто этим я хотел сказать, что… женюсь только тогда, когда встречу такую же женщину, как вы.

Ксения в растерянности смотрела на него.

— Тем не менее, Ксения Александровна, вы можете располагать мной в любое время, когда в этом возникнет необходимость…

Матвей с сияющими глазами устремился к Андрею Петровичу, протянув обе руки для пожатия, но тот порывисто обнял своего молодого товарища. У Матвея из глаз брызнули слезы радости и благодарности. Да и Ксения не смогла сдержаться при виде их бурной встречи, смахнув носовым платком набежавшую слезу. Ведь она хорошо знала сдержанность супруга в проявлении своих чувств и только сейчас поняла всю глубину привязанности Матвея к нему и оценила решительность, с которой тот решил переехать из их дома.

Андрей Петрович тем временем увлек Матвея в кабинет.

— Как вижу, ты зря времени не терял? — удовлетворенно отметил он, обратив внимание на мундир Матвея, соответствовавший уже чину кабинетного регистратора. — От всей души поздравляю тебя! Ведь он как-никак соответствует уже чину армейского подпоручика.

— Так ведь это же не моя заслуга, Андрей Петрович, а целиком и полностью ваша! Это же вы приучили меня к изготовлению чучел, это же вы добились создания мастерской и рекомендовали меня на должность консультанта. Поэтому когда меня неожиданно повысили в чине, я тут же купил букет роз и преподнес его Ксении Александровне, но, честно говоря, не столько для нее, сколько для вас, ибо лично этого сделать никак не мог.

«Так вот, оказывается, откуда в спальне до сих пор стоит в вазе букет засохших роз!» — усмехнулся Андрей Петрович, посчитавший неудобным спрашивать Ксению о его происхождении, глядя на смущенного Матвея.

А тот уже подробно рассказывал о своей любимой работе:

— Я же бывал уже в мастерской по изготовлению чучел животных при Британском зоологическом музее. Вместе с вами, когда вы закупали там проволочные каркасы и приспособления для изготовления чучел. Помните? Но одно дело просто помогать вам, а совсем другое, выступать теперь в роли заказчика, — он тревожно посмотрел на Андрея Петровича.