Януш Мейсснер - Красные кресты

Большая часть этих окон была сейчас темна, но из одного, втиснутого между боковой стеной собора и фронтоном замка, пробивался свет. Окно вело в небольшую комнату, увешанную темно-зелеными гобеленами, с палисандровым столом и тяжелым резным креслом, на котором сидел бледный, преждевременно постаревший мужчина в черной бархатной одежде без всяких украшений, кроме небольших кружевных брыжей вокруг шеи. Он ещё работал, хоть минула полночь и хотя в тот день ему докучала подагра, да ещё гноящиеся язвы на шее и в пахах. Он работал, как ни один из современных ему владык, управляя из-за этого стола судьбами множества народов и стран, в которых возводил на трон или свергал регентов и вассалов, назначал епископов, истреблял еретиков и крепил католическую веру. Был он королем Испании и Португалии, владел Нидерландами и половиной Италии, господствовал в Вест — Индии. Считая себя орудием Бога на земле, все, что делал, совершал во имя славы Господней, чтобы стать достойным своего божественного предназначения. Знал, что когда умер его отец Карл X, на небесах того встретила сама Святая Троица. И в отношении столь необычайного факта не испытывал никаких сомнений — ведь сам Тициан Вечеллио поместил эту сцену на своем живописном полотне.

Верил, что и он, Филип II, когда — то удостоится подобного приема в раю. Но прежде чем это произойдет, предстояло ещё столько сделать!..

Он чувствовал усталость, но отгонял мысль об отдыхе. И где бы он мог отдохнуть? Ведь не во дворце же Пастрана рядом с Анной Эболи, которая, как оказалось, не была ему верна…Она, должно быть, постарела за эти годы. Сейчас ей сорок семь, а тогда в Аранхуэсе…

Нет, ему не следует возвращаться к этим воспоминаниям. Маркиза Эболи должна была до смерти оставаться в заключении, ему же предстояло разрешить спорные вопросы в делах церкви, в которых он противостоял папе, нужно было заняться окончательным подавлением восстания в Нидерландах, помочь католикам во Франции, укротить арагонские кортесы. Его терзала болезнь, возбуждали гордость и жажда мести, прежде всего мести Англии и Елизавете, которая столько раз избегала как его любви, так и ненависти.

« — На этот раз ей от меня не уйти!» — подумал он.

Вопреки своим привычкам он стал спешить, разъяренный исполнением смертного приговора Марии Стюарт и дерзким нападением Дрейка на Кадис. Дух его жаждал победы. Кроме благословения, он получил от папы Сикста X немалые субсидии на эту экспедицию, и к тому же обладал мощнейшим в мире военным флотом и самой многочисленной армией — свыше ста тысяч человек под ружьем.

Поставить на колени этих островитян! Вырубить мечом и выжечь огнем их ересь! Покорить Елизавету и заставить её вернуться в католицизм, чтобы потом, когда — нибудь, предстать перед Святой Троицей с такими заслугами — что за прекрасная картина!

Он вдруг очнулся от размышлений.

Его доверенный советник и любимец, тридцатилетний кардинал, эрцгерцог Альбрехт Габсбург, епископ Толедо, начал зачитывать вслух текст документа, отредактированного в тот день Conseio de Estado, по поводу задуманного вторжения в Англию.

— Прежде всего надлежит посвятить это великое предприятие Господу и позаботиться о чистоте и набожности тех, кто будет избран для его воплощения. Поскольку однако Его Королевское Величество уже издал общий приказ по этой части и назначил лицо, которому поручено этим заняться, необходимо только вновь огласить указ Его Королевского Величества и внимательно следить, чтобы тот был исполняем в точности.

Филип II одобрительно кивнул.

— Во — вторых, — читал далее Альбрехт, — используя все возможные способы, следует как можно скорее собрать необходимые фонды на оснащение новых кораблей.

— В — третьих, чтобы определить эти способы, надлежит созвать специальную комиссию теологов, которым можно будет доверить столь важное дело и признать их мнение окончательным.

Взглянув поверх документа на монарха, кардинал встретил его хмурый взгляд. Король, казалось, ожидал продолжения. Но члены Государственного Совета до сих пор не могли согласовать между собой более конкретных и подробных соображений. Они лишь постановили собраться вновь назавтра, в надежде, что ночь вдохновит их на согласие.

Альбрехт не знал, говорить ли об этом, но Филип был уже осведомлен об их бесплодных спорах. Они погрязли в склоках, не в силах были постичь величия задачи, которую предстояло решить. Лишь он один понимал всю её глубину. И сам должен был решать.

Королевская казна была пуста. Огромные доходы, текущие главным образом из Вест — Индии, не покрывали уже расходов на содержание армии и флота, на все разраставшийся чиновничий аппарат, на оплату тайных агентов и шпионов, на подкуп, на поддержку сторонников Испании во Франции, в Ирландии, в немецких землях и в Польше, и наконец на все большую роскошь двора и строительство монументальных замков, пограничных крепостей и дворцов. Одна только постройка собора Сан Лоренцо поглотила за последние двадцать лет сумму в шесть миллионов дукатов — столько же составлял годовой доход страны!

Филип II брал займы, за которые итальянским банкирам приходилось платить убийственные проценты; безжалостно выжимал подати, продавал дворянские титулы и должности, и даже прибегал к обложению духовенства специальной данью вроде «siscidio» или «excusado». Теперь он ожидал от своих советников подобной инициативы, а они старались увернуться, передавая дело в руки теологов!

Король презрительно скривил губы. К счастью, на этот раз он мог с ними не считаться. В стальном шкафчике, укрытом в стене за креслом, покоилось тайное соглашение, подписанное от его имени полномочным послом в Риме графом Оливаресом, а от имени папы кардиналом Карафом. И по этому соглашению Сикст X согласился помимо прочего на заимствование фондов из объемистых денежных мешков испанской церкви. Члены Conseio de Estado ещё об этом не знали. Пусть поломают головы, пусть ищут другие «достойные способы» добычи денег. Ежели найдут-тем лучше, но так или иначе придется им самим выкладывать свои дукаты и крузейдос.

Договор с папой содержал и иные, куда менее выгодные статьи. Сикст был недоверчив и осторожен. Опасался, чтобы Филип не использовал его субсидий на войну с Францией или какие-то другие цели. И потому настаивал начать экспедицию против Елизаветы до конца 1857 года. А с другой стороны, с опаской думал: какая же судьба постигнет Англию в случае победоносного вторжения испанцев? Разве Филип остановится перед её аннексией? А если этот остров будет включен в его королевство, какая сила сможет противостоять Испании?

Чтобы предупредить столь неприятные последствия, в тайном документе было предусмотрено право апостольского престола устанавливать, что будущий католический владыка Англии получит корону из рук папы, а для решения вопросов веры и политики со стороны Рима назначен полномочный кардинал, Уильям Аллен, который в качестве нунция должен был сопровождать экспедицию.